12 кресел. Алексей Митрофанов

а ей хоть бы хны… Так и ходил молодой человек
Вова, пастушком у тещи работал.
— Где вы познакомились с женой?
— В институте. Я же жил в общежитии. Десять
человек в комнате. До сих пор помню запах буфета
в общаге, эти сосиски, это яйцо под майонезом,
этот винегрет. А компот… ой. И вдруг познакомил-
ся с москвичкой, папа — профессор, трехкомнатная
квартира в центре. Нет, думаю, такой шанс упус-
кать нельзя. И не упустил.
— Но ведь пришлось выгуливать тещину соба-
ку, — заржал длинноволосый в майке.
— Пришлось… Что делать? А ты, я смотрю, уже
выучил мою биографию, уже знаешь все детали.
Дай я тебя за это поцелую. Иди сюда.
Семаго вскочил, обошел стол и принялся кар-
тинно целоваться с длинноволосым.
— Молодец, понял, — приговаривал Вольфрамо-
вич. — На будущих выборах за кого будешь голосо-
вать?
— Конечно, за тебя, — засмеялся длинноволо-
сый.
— О… красавец, человек двадцать первого века.
Вот видите! Один уже понял. Один уже есть. Нам
осталось еще миллионов тридцать таких вот бога-
тырей ума, и мы, господа, придем к власти.
Народ дружно рассмеялся. В этот момент от-
крылась дверь, и, стараясь не привлекать внимания,
вошел сутулый черненький паренек.
— О, мой друг! — закричал Семаго. — Всегда
пишет про меня гадости. Господин Эпштейн из га-
зеты «Московский многоборец».
Эпштейн действительно один раз в своей статье
про ночной клуб «У Петровича» упомянул, что ви-