12 кресел. Алексей Митрофанов

стей в свой адрес. Он не реагировал, он молчал.
Кое-кого даже уговорил не уходить.
Босс шел, не разговаривая и не оглядываясь, в
окружении большинства других пассажиров спец-
рейса, в сторону депутатского зала «Внуково», ко-
гда его окликнул Алексей:
— Владимир Вольфрамович, вы забыли свою
сумку.
Семаго без единого звука развернулся и подо-
шел к трапу. Алексей стоял на самом верху трапа с
сумкой.
— Бросай, — скомандовал шеф.
— Ничего не разобьется у вас?
— Не разобьется. Я из хрустальных ваз не пью,
употребляю по-пролетарски пластмассовые стакан-
чики.
Семаго поймал сброшенную сверху сумку, от-
крыл ее, порылся и вдруг заорал:
— Где кожаный бумажник — подарок любимого
дяди из Львова? Там же документы, деньги… Под-
лецы, мерзавцы, куда дели бумажник!
Вольфрамовим в порыве бросил сумку и рысью
взобрался по трапу, выкрикивая ругательства по
поводу шпионов и диверсантов, которые засели по-
всюду.
Едва вождь скрылся в салоне, послу Сало сооб-
щили по рации:
— Двадцать семь! Какие указания?
— Точно двадцать семь? Отвечаете? Ладно, мож-
но, — утомленно сказал Сало.
Борт закрылся. Трап отъехал. Самолет начал ру-
лить. Граждане на летном поле из числа уже быв-
ших пассажиров рейса лишились дара речи.