Ленин и Керенский. Часть I.

ГЛАВА III. «ДРУЖБА ДОМАМИ». ДЕТСКАЯ ДРУЖБА ВОЛОДИ И ОЛЬГИ УЛЬЯНОВЫХ И САШИ КЕРЕНСКОГО

       В течение всех лет пребывания в Симбирске семейство Керенских проживало в казенной квартире, располагавшейся на первом этаже здания мужской гимназии. Дом этот стоит и поныне, тщательно оберегаемый все прошедшие годы. Но это обстоятельство было продиктовано не тем, что именно здесь провел юные годы Саша Керенский. Музейный статус зданию гимназии придало то, что здесь учился другой знаменитый уроженец Симбирска – Владимир Ульянов.

       Керенский и Ленин родились не только в одном городе, но и в один и тот же день. Действительно, день рождения Ленина – 22 апреля по новому стилю, введенному Лениным с 1 февраля 1918 года. По принятому же в XIX веке григорианскому календарю это было 10 апреля; Керенский родился 22-го числа по юлианскому календарю, то есть старого стиля. Ленин был на одиннадцать лет старше.

        До последнего времени существовало единственное подтверждение того, что Керенский знал Владимира Ульянова по Симбирску. Оно исходило от самого Александра Фёдоровича. Много лет спустя, уже в Соединенных Штатах, польский журналист Александр Минковский оказался в гостях у бывшего российского премьера. В беседе Минковский не удержался от вопроса о Ленине: «Вы учились с Ульяновым в одной гимназии и могли быть с ним знакомы, спорить друг с другом…» – «Вовсе нет, – холодно оборвал собеседника Керенский. – Он старше меня. Знаю только, что нравился девочкам, хотя был и невысокого роста, но красивый… Мне никогда этого не понять. Почему народ пошел за ним?.. Типичный интеллигент, воспитанный матерью в духе старой немецкой культуры. Ему постоянно приходилось укрываться за границей… Что в нем было такого, что позволило ему повести за собой массы?»

       Керенский в эмиграции постоянно высказывался о причинах прихода к власти большевиков, просто повторяя ортодоксальную точку зрения историков относительно классовой борьбы в России. Также известно, что А.Ф. Керенский был связан обетом молчания о истинной подоплёке событий 1917 года в России. Дело в том, что будущий премьер принадлежал к противоправительственной организации «Великий Восток народов России» (ВВНР), или «Комитет 300», сыгравшей заметную роль в появлении «жёлтого» Февраля. В этот «комитет трёхсот» входили влиятельнейшие люди царской России из числа высшей аристократии, богатейших промышленников и финансистов страны. По мнению осведомленной Н. Берберовой, в него входило всего 300-400 человек, которые обладали широкими связями и влиянием в верхах русского общества. Комитет контролировал почти всю дореволюционную прессу. Невозможно представить, что Керенский и Ленин много лет шли по политическому пути рядом, не заметив друг друга. Керенский вынужден был скрывать свои симбирские контакты с Лениным, так и контакты во время трех русских революций, в том числе в Семнадцатом году. Большевики поставили членов ВВНР вне закона – членство считалось по уставу партии партийным преступлением и разбирательством по этим делам занималась исключительно ВЧК. По этой причине люди, имеющие касательство к деятельности ВВНР тщательно выявлялись и жестоко преследовались при Советской власти. Ещё при Ленине было уничтожено свыше 50% членов ВВНР и примкнувшим к ним. К началу 30-х годов прошлого века большинство из оставшихся членов и сочувствующих им погибло, часть отправлена на перековку на стройки коммунизма, ещё меньшая часть была выслана за пределы Советской России с определенными для власти целями. По этой причине Керенскому выгодно было представлять самого себя и Ленина в качестве символов противоборствующих начал и постоянно заявлять о том, что они никогда лично не встречались. Историческая правда заключалась в обратном, следовательно, имелись веские причины, которые не позволяли Керенскому правдиво рассказать о событиях 1917 года. Керенский после октябрьского переворота никогда не сказал ни единого слова правды, почему и прожил долгую и богатую жизнь.

       Вместе с тем, фамилию Ульянов Керенский в самом деле запомнил с детства. В мае 1887 года в Симбирск пришло известие о казни Александра Ульянова. В маленьком Симбирске страшная весть распространилась со скоростью молнии. В семье Керенских не могли не говорить об этом, поскольку Александр Ульянов окончил гимназию, где директорствовал Керенский (старший), а его брат Владимир как раз сдавал выпускные экзамены. Взрослые были не в силах сдержать своих чувств даже в присутствии детей. Можно представить, как прислушивался к этим разговорам шестилетний Саша, только что вставший на ноги после долгой болезни.

          Уверен, детские впечатления от разговоров об Ульяновых наложили глубокий отпечаток на общественную, политическую и государственную деятельность Керенского. В бытность Керенского «министром революции» и премьер-министром революционной России, он потребовал от «Комитета трёхсот» создать в прессе собственный культ личности – образ человека-тираноборца, самой судьбою предназначенного на роль народного трибуна. В ход при этом шли «фишки» весьма сомнительного свойства. Летом Семнадцатого года уже появились многочисленные публикации о том, что первый вздох А. Ф. Керенского почти совпал с последним вздохом великих борцов за свободу – террористов-народовольцев Софьи Перовской, Андрея Желябова, Тимофея Михайлова, Кибальчича и Рысакова, казнённых по приказанию Александра III на Семеновской площади. Первые его детские движения, первый детский лепет совпали с первыми организованными политическими движениями в России. Подобные заявления формировали в народе представления о Керенском как о революционере с пеленок.

        Конечно, революционером в шесть лет Керенский не стал. Однако вполне можно поверить в то, что судьба Александра Ульянова повлияла на него. Такие воспоминания остаются в памяти навсегда, особенно если речь идет о ребенке. С учетом истероидного комплекса в личности Керенского общение его семьи с Ульяновыми должно было создавать у Керенского личную причастность к одному из самых ярких эпизодов истории революционного движения и его причастности, собственно, к истории России. Последнее обстоятельство составляло часть семейного воспитания Саши как будущего героя России.

      Владимир Ульянов, в свою очередь, должен быть очень благодарен Керенским. Именно Федор Михайлович Керенский был директором гимназии, которую заканчивал младший Ульянов и, по большому счёту, дал ему путёвку в жизнь. Как уже говорилось, известие о казни Александра Ульянова пришло в Симбирск в те дни, когда Владимир сдавал выпускные экзамены. В аттестате Владимира Ульянова стояло 17 «пятерок» и одна «четверка» по логике, которую гимназистам преподавал сам директор. Это вполне могло стать поводом для отказа в золотой медали, тем более в отношении брата государственного преступника. Тем не менее педагогический совет, в котором председательствовал Керенский (старший), единогласно постановил наградить Владимира Ульянова золотой медалью. Месяц спустя Владимир Ульянов подал прошение о зачислении его на юридический факультет Казанского университета. Однако для руководства университета не были тайной родственные связи автора заявления с казненным террористом. Решение было отсрочено, и в Симбирск отослан дополнительный запрос. Федор Михайлович Керенский дал своему выпускнику самую блестящую характеристику. В результате этой повторной проверки на благонадежность мыслей и действий Владимир Ульянов был принят в число студентов.

           Как утверждают биографы, характеристика, направленная Ф. М. Керенским в Казань, была документом сугубо конфиденциальным, и Владимир Ульянов мог о ней не знать. Но обстоятельства получения золотой медали и позиция, которую в этом случае занял директор гимназии, не были для него секретом. Приводя выше черты характера отца и сына Керенских, можно не сомневаться, что директор Керенский довёл как до сведения матери будущего Ленина содержание обоих документов. Не стало оно секретом и для властей, которые решили отправить директора Керенского подальше, с глаз долой: в Туркестанский край. Как водится, подобные действия сопровождались повышением изгоняемого лица по службе.

     Не представляется возможным принять ортодоксальную точку зрения биографов и историков, что тогда, в 1887-м, судьбы Александра Керенского и Владимира Ульянова надолго разошлись: в том году Ульяновы всей семьей уехали из Симбирска, а через два года Симбирск покинуло и семейство Керенских. Личные контакты Ленина и Керенского прослеживаются в Петербурге в конце 1905 года, в начальный период первой русской революции, а также через посредников с середины 1912 года. Начиная с марта 1917 года, эти контакты углубляются, переходя в плоскость личных договоренностей.

       Возвращаясь к исторической основе возникновения личных отношений между двумя будущими российскими премьерами, следует отнести её на счёт провинциального характера жизни Симбирска. Одноклассник Ленина, А.Н. Наумов, в будущем член Государственного совета и с 1915 года – министр земледелия царского правительства, отмечал в своих мемуарах эмигранта, что семьи Керенских и Ульяновых отличала «дружба домами», поскольку у них было много общего в образе жизни, положении в обществе, интересах и происхождении. Сам Керенский подтвердил этот факт в его интервью Генриху Боровику в Нью-Йорке 1 ноября 1966 года. Он также вспомнил, что дети из обеих семей часто ставили любительские спектакли, в которых Ленин играл, как правило, главаря шайки разбойников, а Саша Керенский – принцессу, спасавшуюся от этого разбойничьего атамана. Импровизация темы «атаман – красавица-принцесса» реализовалась в большом количестве домашних спектаклей и, конечно, представляла собой разновидность детской игры. Нам же интересен сам факт общения детей на этой почве, что создавало между Лениным и Керенским доверительные отношения, которые по всем законам психологии вновь должны были возникнуть при новых контактах в будущем.        

       Разумеется, любительские спектакли не составляли главную особенность отношений семей Керенских и Ульяновых. Напротив, эта черта характеризует общее поведение образованных слоёв российского общества в XIX веке, к которым относились титулованные дворяне, высшая аристократия, а также богатые купеческие семьи. Из среды последних вышел выдающийся театральный режиссёр и реформатор современного театра К.А. Станиславский (Алексеев). Более важной особенностью симбирской жизни был обычай ходить по праздникам в гости к друзьям и коллегам. В дореволюционной России было около шестидесяти общегосударственных праздников, среди которых – церковные – большие и малые – и светские, включая именины и дни рождения царствующей четы и годовщины помазания на царство. Указанные праздники объявлялись выходными днями и продолжались, каждый от одного дня до недели в соответствии с их значимостью. В итоге в царской России рабочее время обнимало собою не более 200 календарных дней, если учесть воскресенья как нерабочие дни. Таким образом праздничные дни занимали даже среди простого народа до 165 дней ежегодно и создавали достаточную базу для организации досуга людей и установления прочных и тесных отношений среди людей одного социального круга.

      Семьи Керенских и Ульяновых не выпадали из этого круга отношений, а подчиненное положение директора гимназии Керенского (старшего) создавало повод для посещения дома и семьи И.Н. Ульянова, директора народных училищ Симбирской губернии, не менее нескольких десятков раз в год для выражения чувства самого глубокого почтения начальствующему лицу всею своею семьёй. Это позволяло реализовать «большую программу» домашних спектаклей, особенно, в зимний период времени, когда город был просто отрезан от других российских городов в силу бездорожья. Отметим, что данные семейные визиты были общей чертой жизни русской провинции. Поэтому Саша Керенский в раннем детстве был постоянным гостем в семье Ульяновых и был знаком с Володей Ульяновым. Ответные визиты не были исключением и составляли традиционный обычай провинциальной жизни. Интересно провести одну знаковую параллель: в XIX веке среди студентов столичных университетов были распространены корпоративные землячества, объединяющие студентов, выходцев из одной губернии. Эта характеристика указывает на сплоченность местных сообществ, поскольку в университеты допускались только гимназисты, а в гимназию поступали выходцы из дворянских семей, редко – из других социальных слоев, если мальчик был одаренным. В этой связи симбирское землячество объединяло Ленина и Керенского, составляя общественный обычай, присущий тому времени. В общих чертах все биографы Ленина и Керенского единодушно склоняются к мнению, что такой патриархальный обычай провинциальной жизни как «дружба домами» способствовал установлению личных отношений между двумя будущими российскими премьерами, несмотря на одиннадцать лет разницы в возрасте.

       Учитель Василий Калашников был вхож в дом Ульяновых. Он оставил замечательные воспоминания, в которых описал определенную трансформацию спектаклей зимнего периода в их летнюю вариацию. Она отличалась тем, что дети играли в индейцев. Юный Ленин был вождем племени, роль его жены исполняла младшая сестра Ленина – Ольга, их ребенка – Саша Керенский. Дети, обряженные в самодельные «индейские» одежды, потрясали луками и копьями и со страшными криками и воплями носились вдоль забора фруктового сада, охраняя устроенный в потаённом месте «вигвам» – шалаш. Владимир ходил на охоту, Ольга стерегла «очаг», готовила пищу и воспитывала «дитё» – Сашу Керенского. Никто из взрослых не должен был заходить в это запретное место.

       Ещё одно обстоятельство способствовало их приязненным отношениям. Этим обстоятельством была горячая любовь к Ольге Ульяновой как со стороны её старшего брат, Владимира, так и со стороны Саши Керенского. Свидетели говорят, что только дважды видели рыдающего в голос, полуобезумевшего от горя Ленина: когда он потерял навсегда Ольгу и на похоронах Инессы Арманд. Кончину Марии Александровны в 1916 году он перенес спокойнее, так как находился вдали от матери, в Цюрихе. Для ребенка Саши Керенского утрата Ольги Ульяновой оставила душевный рубец на всю жизнь. Все его более или менее продолжительные связи с женщинами отличались одной особенностью, которая состояла в том, что эти женщины носили имя Ольга. Законная жена Керенского, в девичестве – Барановская, также имела имя Ольга. Разница в возрасте между Керенским и Ольгой была в десять лет – она родилась 4(16) ноября 1871 года в Симбирске и погибла от болезни в северной столице 8(20) мая 1891 года. Ольга стала детской любовью Саши. Мальчика можно понять. Достаточно посмотреть на сохранившуюся фотографию, запечатлевшую облик 16-летней девушки: перед нами сущий ангел во плоти. С точки зрения психологии, влюбчивость маленького Керенского в красивую девушку старше его по возрасту вполне нормальна. Именно младшие мальчики всегда влюбляются в старших девушек, отличающихся пригожестью и хорошим нравом. Ольга была из них…

          Симбирская пора детства Ольги и Володи Ульяновых и Саши Керенского была счастливой. В окружении других детей они часто появлялись зимой на городском катке, где Ленин выделялся своей виртуозностью в катании на коньках. Исполнение пируэтов и вращений ставило его в центр внимания посетителей катка, часто срывая аплодисменты зрителей при исполнении фигур. Маленький Саша также обратил на это внимание, и ему тоже хотелось быть в центре внимания. Однако спортсменом ему не суждено было стать ввиду слабого здоровья, и уже тогда он осознал, что достигнет большего внимания со стороны публики на театральных подмостках. Его посещения дома Ульяновых всегда преследовали с самого раннего детства две главные цели: увидеть обожаемую им Ольгу и сыграть похищаемую Лениным-атаманом прекрасную принцессу.

      Тот же учитель Калашников вспоминает, не без душевного трепета, о случае, когда после посещения представления приезжего цирка, Ленин, Ольга и Керенский решили повторить номер канатоходцев, натянув в своем укромного уголке сада довольно высоко над землей веревку, рискуя свалиться. Калашников вовремя увидел цирковые опыты детей и отобрал у них веревку.

       Современная исследовательница жизненного пути Керенского, Н.И. Иванова, категорически утверждает: «А. Керенский был знаком с семьей Ульяновых, но тесно общался лишь с младшей сестрой Ленина – Ольгой». Другой известный исследователь – В.Л. Стронгин пишет о постоянном обращении Саши к отцу по поводу Володи Ульянова, справляясь о правильности своих впечатлений о нём. Ольга и Володя Ульяновы имели хорошие художественные способности, они хорошо рисовали и играли на фортепиано, что привлекало к ним Сашу Керенского. Ленин прекратил усилия в этой области с тринадцати лет, но из Ольги выросла хорошая пианистка. Она хотела стать народной учительницей и врачом и готовилась к поступлению на медицинский факультет университета Гельсингфорса (ныне – Хельсинки). Выбор будущей специальности заставлял её отрабатывать соответствующие навыки на знакомых малышах, в числе которых наиболее благодарным и близким был Саша Керенский. Пример было с кого брать: кузина Ольги и Володи, А.И. Веретенникова, стала одним из первых в России женщиной-врачом.

          Первые публикации в советской прессе о дружеском отношении семейств Ульяновых и Керенских появились в еженедельниках «Аргументы и факты» в 1988 году (№ 45) и «Неделя» – в 1989 году. Они основывались на первоисточнике – личном архиве А.В. Керенского, находящегося на хранении в Университете Техаса, который сохранил сведения о том, что Керенский был знаком с семьей Ульяновых и ближе всего знал Ольгу Ульянову, о которой содержатся сведения в дневниках бывшего русского премьера. Об этом пишет в статье «Александр Керенский: путь к прозрению» профессор Киевского университета В. Кудрин, которому удалось лично познакомиться с частью личного архива Керенского. Этот исследователь впервые внес в научный обиход представления о весьма дружеских отношениях между Сашей Керенским и Ольгой Ульяновой. Во второй статье профессор приводит факты о «дружбе домами» между семьями Ульяновых и Керенских. Здесь он утверждает об особенно теплых отношениях между Ольгой и Сашей, а также о товарищеских отношениях между членами этих семей и их главами.

        В наше время симбирскими краеведами найдены факты о том, что Мария Александровна Ульянова и Надежда Александровна Керенская отличались своей любовью к музыке. Музыкальная культура явилась дополнительным стимулом к общению семей и «дружбе домов». Музыка, театр, состязания в шахматной игре воспитывали в детях азарт большой игры, чувства первенства и превосходство победителя. В обоих семьях почиталось творчество А.Л. Гурилёва, А. Н. Верстовского, А. Е. Варламова. Апофеозом этих частых домашних визитов была игра на рояле в четыре руки матерей обоих семейств, которых сменяли Володя и Ольга. Все были в восторге, исполняли хором русские романсы и народные песни, чтобы затем приступить к домашнему спектаклю.

       Были найдены документальные свидетельства, что, когда шестилетний Саша был прикован к кровати из-за тяжелой болезни на протяжении более чем полугода, к нему на помощь пришел Володя Ульянов. В течение этого времени будущий Ленин играл с мальчиком, они вместе рисовали, Володя исполнял фортепианные пьесы и читал Саше Керенскому отечественную и мировую классику – Пушкина и Лермонтова, Диккенса, «Хижину дяди тома» М. Бичер-Стоу, свои любимые рассказы о жизни американских индейцев и другие книги. Сохранились свидетельства, что Саша просил свою старшую сестру, Елену, писать записочки, адресованные Ольге.

        Как установили недавно симбирские историки, объяснение этого теплого отношения Володи и Ольги Ульяновых к Саши Керенскому лежит не только в глубоких домашних связях между семьями Ульяновых и Керенских, а также теплыми личными отношениями между членами семей, но и в одном жизненном обстоятельстве, так связавших Володю, Ольгу и Сашу. Дело в том, что, до приобретения собственного дома Ульяновыми, Ольга и Володя часто испытывали приступы малярии. Особенно злыми и упорными были приступы малярии у Володи в возрасте от 2 до 7 лет, что практически обрекало его быть прикованным к кровати. Приступы исчезли, когда семья переехала в собственный дом. Это воспоминание о тяжелой детской болезни вызвало у Ольги и Володи Ульяновых чувство солидарности с больным Сашей и желание по-человечески поддержать мальчика, помня о собственных мучениях и переживаниях страшной болезни в его возрасте. Саша Керенский навсегда запомнил Ольгу и Володю Ульяновых. Именно, это чувство переполняло его, когда в своем интервью Генриху Боровику он сказал, что первым его желанием 4 апреля 1917 года по прибытию Ленина в Петроград было кинуться к Ленину и вспоминать их детство в Симбирске.

        Федор Михайлович Керенский впоследствии утверждал, что в 1889 году при отъезде семьи Керенских в Туркестан, их в дальнюю дорогу провожала семья Ульяновых в полном составе: «На речном причале присели на скамеечку по русскому обычаю. Затем все поднялись, перекрестились, обнялись и мы отправились на борт парохода. У всех на глазах стояли слёзы…». Таким образом, Ульяновы, выехавшие к тому времени из Симбирска, кто в Самару – Ленин, кто в Алакаевку – мать с младшими детьми и Анной (находящейся в ссылке при матери), специально собрались на своей малой родине для проводов семьи Керенских в дальнюю дорогу. Таким образом, приехала даже любимица обоих семейств, в особенности, Ленина и Саши Керенского, Ольга, которая находилась в Петербурге на учебе на Высших женских (Бестужевских) курсах, дававших девушкам высшее образование. Это означает, что семьи регулярно поддерживали на протяжении последних двух лет отношения и были в курсе происходящих в обеих семьях событий. Это обстоятельство подтверждает черновик (датированный весной 1888 года) письма Марии Александровны к Керенскому (старшему), сохранившийся в городском архиве Ульяновска: «…Ваша щедрая и любящая нашу семью душа будет вечно хранима Богом, ибо Вы всегда были искренним и верным другом незабвенного Ильи Николаевича и продолжаете нас свято опекать в самую тяжкую годину разлуки с ним… и мои дети никогда не забудут Ваших стараний и хлопот…»  

       Это письмо снимает сомнения в близости членов семей Керенских и Ульяновых.

       Вместе с тем возникают новые вопросы. Так оказалось, что директор Симбирской гимназии Ф.М. Керенский в характеристике, направленной в ректорат Казанского университета по поступлению Ленина в его студенты, указал, что Владимир Ульянов «излишне замкнут», «нелюдим», «чрезвычайно скрытен», «холоден в товарищеских отношениях». Именно эта, по своей сути, отрицательная характеристика гимназиста В. Ульянова вызвала у ректора Казанского университета необходимость в повторном запросе на имя директора Симбирской гимназии о благонадежности будущего Ленина, а вовсе не многократно повторяемая историками искусственное предположение о чрезвычайной осторожности ректора университета, связанная с принадлежностью Ленина к семье государственного преступника. Свод законов Российской империи не содержал к тому времени соответствующих норм, что ректор знал весьма хорошо. Но поданная характеристика содержала вещи, которыми можно было мотивировать отказ Ленину в поступлении в университет. Повторная характеристика на В. Ульянова директора Керенского отвечала всем требованиям и не содержала подводных камней для ректората в будущем.

       Керенский тяжело переживал гибель Ольги Ульяновой от тифа в Петербурге. В будущем семейная жизнь у российского премьера не удалась. Он цинично и равнодушно бросил в тылу красных свою законную жену Ольгу Барановскую с двумя своими детьми. К другим своим гражданским жёнам относился более чем легко, без привязанностей и обязанностей. Существующий миф о том, что Керенский оплатил услуги белых эмигрантов по переправке жены и детей в середине 1920-х годов через советско-финляндскую границу на Запад или по подложному эстонскому паспорту, является не более чем, как легендой, облагораживающей политическую и гражданскую физиономию Керенского. Гораздо более простой и реалистической версией этой переброски является чекистская операция как знак благодарности «Клоуну» со стороны верного ученика Ленина – И. В. Сталина. Ведь без «Клоуна» и его особых отношений с Лениным большевики никогда не пришли бы к власти. Сталин это понимал.