Очередной раунд Селиванова

– …Если бы моя дочь была похожа на Наталью Георгиевну, я бы носил ее на руках, – тихо произнес Щетинин и замолчал. Мгновенно исчезла жизнерадостность, и прекрасной лепки лицо посерело. После паузы шеф глухо спросил:

– Как Любаша поживает? Почему не заходит? Обещала Полине Исидоровне, так и не зашла. Забыла нас, стариков.

– Устает очень. Ритм такой напряженный. Давление еще мучит. Раунатин пьет в огромном количестве.

– Гулять надо больше. Перед сном особенно. На дачу к нам собрались бы.

– Мы к себе на дачу собраться не можем. Задач много.

– Федя, у меня к тебе есть просьба, личная. Поговори с Инной. С ней происходит нечто ужасное. Ты в курсе ее нового увлечения?

– В курсе.

– Страшная фигура. Отпетый алкоголик. Как на службе держит- ся… не представляю. Инна изменилась. Мешки под глазами, нервная, злая. В прошлое воскресенье приехали к нам пьяные. Меня не было. Полина Исидоровна выгнала их и проплакала всю неделю. Плохо. Она окончательно сходит с рельсов.

– Я постараюсь повлиять.

– Она с тобой только и считается. Меня дочь не слушает давно. Брата в грош не ставит. Вот так.

– Я сделаю, как требуется, – рапортовал Селиванов.

– Ладно, не буду задерживать. Все ты понял. Более конкретно план экспериментов я изложу в записке, которую через два дня тебе дам.

– Ясно, завтра же приступаю, о результатах вам докладываю и ожидаю указаний.

Выходя из кабинета Щетинина, Федор Алексеевич к бешеному своему неудовольствию обнаружил, что на жилетке оторвалась пуговичка. “Проклятая Любка, сколько раз предупреждал! Зараза, – ругнулся замдиректора. – Кстати, следует ее пристыдить за невнимание к дядюшке”. Селиванов тут же организовал телефонный втык жене.

– Чтоб сегодня же вечером навестила. Безобразие! – кричал он в трубку. – Племянница называется!

– А ты пойдешь? – звучал тихий, робкий голосок с другого конца провода.

– Нет. Я занят. Пока.

Федор Алексеевич не лгал. Он действительно вечером был занят. В “Национале” аспирант из Грузии устраивал скромный товарищеский ужин на двоих. В Тбилиси уже встречи были, теперь контакты на московской земле. Они сулили массу приятностей, от которых закостеневшая душа научного администратора слегка размягчилась.