Очередной раунд Селиванова

“дым коромыслом” несколько иначе, чем его следует толковать. В живой разговорной речи это выражение означает шум, там, беспорядок, в крайнем случае веселье, а дым тут совсем ни причем.

– Интересно, – сказала Скворцова, словив камень, посланный по хитрой траектории в ее огород.

– Хотя, откровенно говоря, веселья у нас не наблюдается. Скучный разговор – все, чем мы довольствуемся. Вот, если бы вы составили компанию, подняли бы общий настрой, и все наши недостатки, против которых вы так страстно сражаетесь, устранились бы.

– Вы так думаете?

– Я уверен.

– Мы вам не сможем ничем помочь, потому что не играем в

бильярд.

Юная сестричка прыснула.

– Тогда есть другое предложение. Через полчаса кончится перерыв в кафетерии. Чашка кофе, я думаю, не помешает двум очаровательным врачам.

Он специально повысил девочку в звании.

– Вы очень любезны, но увы… у нас сегодня много дел.

“Много дел… А сама загорелась. Сияет, – констатировал про себя

Федор Алексеевич. – И злость пропала. Светлану провожу, берусь за эту”.

– Дел всегда много, а ценных предложений всегда мало, так что вы рискуете упустить шанс.

– Вы так думаете?

– Я уверен,

– Все же мы пойдем. Требования, Иван Никитич, надо выполнять, иначе нашим ссорам не будет конца.

Она дошла до двери, приостановилась, затем обернулась и еле слышно проговорила:

– Вы очень уверенный человек. Это вам помогает жить?

– Безусловно.

– Интересно.

– Итак, я считаю, что мое предложение остается в силе. Ваше право – взвесить и принять окончательное решение. Если решение будет положительным, то я к вашим услугам.

– Мы взвесим, – ни с того ни с сего вставилась медсестра. Скворцова удостоила невоспитанного ребенка таким взором, от которого иной мягкий человек захотел бы лечь в гроб и никогда оттуда не подниматься.

– Отлично. Найдете меня здесь в бильярдной. Сегодня я буду иг- рать до самого закрытия, – заключил Селиванов и подумал: “Вторая тоже неплохая. Но слишком молода. Пацаны, наверное, прыгают.