Глава V
Распад СССР. Канун 1991 года
Национальная политика, проводимая советским государством в нашей стране до начала 50-х годов прошлого века, утверждала ту утопическую цель, в свете которой происходили все значимые политические явления столетия. Вызов буржуазным ценностям и идеалам, предъявленный большевистской революцией, содержал в себе также требования создать нового человека. Это была действительно утопическая цель, призванная приблизить наступление нового мира на Земле. И здесь протестанты и большевики близки в своем идейном максимализме. И те и другие полагали, что их вера и труд во имя проповедуемых идеологических целей приведут человеческое общество к счастью, справедливости и процветанию. И те и другие не жалели ни своих, ни чужих жизней для достижения своих идеалов. И это несмотря на то что протестанты были христианами, то есть должны были согласовывать свои поступки с евангельскими заповедями, в том числе с заповедью «не убий». Большевики же были атеистами, поэтому, надо полагать, прибегали к человеческим жертвам, не лицемеря, но оставаясь самими собой в достижении своих утопических целей. Кроме того, история так распорядилась, что предоставила протестантам лишних четыреста лет для собственных социальных экспериментов над обществом и людьми. А это двадцать пять поколений людей, которым навязывались очень жестко протестантские ценности и образ жизни. В этой череде поколений принудительно были социально выбиты все те, кто не был с ними согласен. Такая многовековая социальная селекция, согласно М. Веберу, породила утопию буржуазного, капиталистического общества. При этом не следует бояться этого слова, ведь утопия есть проект и учение об идеальном переустройстве общества. Путь к реализации протестантской утопии не был усыпан розами и лилиями, а стоил человечеству десятков миллионов жизней. Мировая история очень хорошо сохранила память об этом движении, а также о лицемерии как протестантских вождей, так и идущих за ними простых людей. Сегодня лицемерие трактуется СМИ как политика двойных стандартов. Надо понимать, что лицемерие и политика двойственности, раздвоения — это родимые пятна протестантского капитализма и порожденного им буржуазного общества. Но и это общество также далеко от идеального.
В этом плане история предоставила большевикам для претворения социалистической утопии только четыре поколения, из которых одно было полностью выбито в Великой Отечественной войне. Не стоит распространяться о том, что за общество могло бы быть в СССР спустя еще двадцать поколений. Известно, что история не терпит сослагательного наклонения ни в отношении сторонников коммунизма, ни в отношении их социально-политических оппонентов.
Вместе с тем надо сказать, что движение СССР по намеченному партийными установками пути содержало в себе те моменты, которые при неумелой национальной политике руководства страны привели к краху государства, распаду СССР.
Уже говорилось, что идиосинкразия государственной власти к национальному вопросу укоренилась в петербургский период России и существует до сих пор. Имперская Россия не смогла решить вопроса отчуждения власти от всех народов России. После большевистской революции возникла идеальная возможность решить в рамках создания бесклассового и однородного общества также и национальный вопрос. Большевики поставили целью решить этот вопрос посредством создания единой социалистической нации, состоящей из советских людей. Как показывает опыт Великой Отечественной войны, советской власти удалось к 1941 году сплотить общество, сделав его в достаточно большой степени однородным и движущимся к своему социалистическому идеалу. Безусловно, в этом процессе были задействованы все средства и меры государства, в том числе и принудительные. Однако в этом плане наш опыт не нов, он заимствован у западных европейцев.
Послевоенное время свидетельствует о неизменности такой национальной политики государства, и это неудивительно, ибо государство должно демонстрировать последовательность своей политики в любой сфере общественной жизни. Тем самым государство создает условия для социального отбора, воспитания и сохранения тех людей, которые обеспечивают поступательность политического курса государства через реализацию общественных интересов. И здесь также нет ничего нового, просто кровавые ужасы становления протестантских ценностей и основанного на ни них общества отделены от нашего времени по меньшей мере двумя столетиями, а история СССР знакома многим нашим современникам не только по учебнику. Поэтому сегодня мы так болезненно воспринимаем все издержки попытки создания советского человека, не задумываясь, сколько крови пролилось при становлении пресловутого атомарного человека протестантско-буржуазного общества, иначе говоря, современного западного общества.
Национальная политика СССР претерпела существенные изменения под руководством И. В. Сталина. Его стараниями в руководство страны в последний момент было введено значительное количество молодых кадров. В последнем сталинском Политбюро — точнее, Президиуме ЦК — только 7 человек из старой партийной гвардии при полном составе в 26 членов. Однако «молодежь» не успела развернуться, через четыре месяца Сталин умер, и старая гвардия взяла власть в свои руки. Прежняя политика на формирование нового человека была фактически свернута, и был дан ход национальной политике «дружбы народов», никак не корреспондировавшейся с прошлыми партийными установками на гомогенность и бесклассовость социалистического будущего. Но основы общества уже имелись, и надо было двигаться в том же направлении. Смена курса национальной политики для СССР оказалась слишком резкой. Много было тех, кто при послаблении режима мог стать его политическим противником, сводя счеты за личные обиды либо впадая в искушение властью. Тогда при удобном случае административно-территориальное размежевание СССР по национальному признаку должно было сыграть роль детонатора распада СССР. Возврат государственной политики к ситуации, существовавшей в 1920-х годах, когда решался вопрос о путях становления многонационального государства в СССР, означал на практике возрождение местных националистических мотивов. В условиях курса «демократизации» страны, проводимого Н. Хрущевым, это означало ослабление контроля за партноменклатурой в национальных окраинах (республиках) СССР. Тот, пусть и силовой, способ, которым пользовался Сталин, реализуя национальную политику, имел смысл в виде цели, осуществление которой вело к исчерпанию различия народов в советском пространстве. Такие различия проистекали из правового статуса национальных территорий, то есть формулы национально-государственного устройства СССР. В руках Сталина диктатура пролетариата была тем средством, которое ускоряло консолидацию нерусских народов в единую нацию с русским народом. Поскольку диктатура пролетариата — это власть, использующая силу против тех социальных элементов, которые препятствуют реализации ее целей, то применение государственного насилия при осуществлении национальной политики являлось неизбежным. Весь процесс создания социалистической нации контролировался компартией и органами госбезопасности страны. Ослабление идеологической составляющей в этом строительстве при изменении самого курса национального строительства при Хрущеве привело к росту национализма в СССР. Это привело также к возникновению национальной политической элиты, превращавшейся в автономную политическую силу, которая могла не считаться с Центром. Неслучайно с конца 1950-х годов в СССР набирает обороты маховик теневой экономики, который зачастую контролировался высшей партийной номенклатурой на местах.
После Ю. Андропова вкусившая власти национальная партноменклатура, особенно та ее часть, которая имела опыт высшего хозяйственного управления в национальных республиках, уже была готова к «разбеганию» Союза и осуществлению на практике национализма государственного. Среди таких людей, оказавшихся политическими долгожителями и руководителями национальных государств, образовавшихся на руинах СССР, известные деятели, например, Г. Алиев, Н. Назарбаев, Э. Шеварднадзе и другие. Все они занимали посты глав исполнительной власти в национальных республиках СССР, а затем стали там первыми секретарями компартий своих нацреспублик. Все, кроме Алиева, были выдвинуты на партийные верха Горбачевым. Безусловно, к ним следует причислить Л. Кравчука, партийного лидера Украины, внесшего немалую лепту в разрушение СССР. Вообще говоря, украинские национал-коммунисты и буржуазные националисты всегда представляли благодатную почву для украинского шовинизма. В значительной мере на эти киевские круги опирался в своей внутренней политике Н.Хрущев. В борьбе с политическим и идеологическим наследием Сталина первый секретарь компартии страны поверг все, на чем держался более тридцати лет режим Сталина. Поверженным идолам требовалось найти замену, чтобы поддержать собственный режим. Как бывший первый секретарь украинских коммунистов, председатель совнаркома Украины и сам выходец из Украины, Хрущев мог найти себе опору только в Киеве, что потребовало от него уступок украинскому шовинизму. Так, за время его руководства страной и партией было сменено более чем двух третей партийных секретарей областного уровня, ЦК обновился более чем на половину. Таким образом, старые кадры были устранены от руководства страной; радикально изменился состав Совета Министров страны и Политбюро (ПБ). На их место выдвинули молодые кадры, которые в меньшей степени были обременены сталинскими идеологическими установками и дисциплинарными требованиями. Кроме того, дарением в феврале 1954 года Крымской области Украине Хрущев преследовал цель укрепить свою позицию, положившись на мощь ее украинской парторганизации.
Влияние женщин в семье генсеков-«демократов» было также особенно сильно в советское время. Вот и у Хрущева вторая жена была украинка – Нина Петровна Кухарчук. Сложилось так, что в постсталинское время СССР управляли выходцы с Украины – Н. Хрущев и Л. Брежнев. Поэтому влияние украинских партийных «кланов» на руководителя было не только извне — со стороны партийцев, – но и изнутри, с окружавшего семейного быта. Современники же без колебаний утверждали, что Крым – это подарок Украине в преддверии планировавшегося XX партсъезда и последовавшей за ним расправой Хрущева над «старыми партийными соратниками»: Молотовым, Булганиным, Маленковым и другими. В это же время (1956 г.) был отстранен от руководства МВД СССР С. Н. Круглов, назначенный на этот пост еще Сталиным в 1945 году. Для «реформ» Хрущева этот аппарат стал опасен. Кроме того, во главе его стоял человек, способный к масштабным свершениям. Именно Круглов в три дня выселил в 1944 году все население Чечни и Ингушетии в Казахстан и закрыл на тот период вопрос о чеченском сепаратизме и терроризме для всех остальных жителей СССР.
Однако, по утверждениям Хрущева, его антисталинская речь на съезде была «пирровой победой». Она расколола в общество, что, в конце концов, закончилось крахом СССР. Хрущев неоднократно подчеркивал, что если следовать просьбам всех выпущенных тогда из лагерей политзаключенных, то посадить придется еще больше.
Кроме того, следуя просьбам репрессированных, необходимо было организовать еще некое количество «варфоломеевских ночей» для избиения сталинской номенклатуры. Однако Хрущев не обладал железной волей Сталина, и его действия всегда были половинчатыми. На Украине Н. Хрущева чтили. И в общем было за что. Характерный факт: на пленуме ЦК в июне 1957 года энергия и мощь действия только что назначенного секретарем ЦК «украинца-днепро- петровца» Л. Брежнева обеспечила победу Хрущева над группой «заговорщиков». Эта группа состояла из старых партийных кадров, причем руководить страной должны были Каганович и Маленков.
Это был один из тех моментов, а именно отсутствие кадровой ротации на высшем уровне, который способствовал краху СССР. Ни один из молодых выдвиженцев Сталина в Президиум (ПБ) ЦК не рассматривался в качестве руководителей страны. А среди них были такие опытные руководители, как Н. Булганин, Л. Брежнев, М. Первухин. Но самый энергичный из них, подходивший по критерию этнической солидарности Хрущеву, — Брежнев – оказался на стороне первого секретаря, что предопределило ход голосования на пленуме в пользу последнего. Последовавшая после пленума опала Г. Жукова, чья позиция была в пользу Хрущева, показывает истинные мотивы всех его подобных политических мероприятий. Круглов, Жуков — сильные люди и опытные профессионалы, но у них не было ореола всенародной святости. А Сталин внушал Хрущеву страх, даже находясь по ту сторону бытия. Вместе с тем он также хотел приобщиться к сонму классиков марксизма-ленинизма. Не кто иной, как Хрущев, провозгласил в октябре 1961 года курс на построение коммунистического общества в СССР. По его мысли, этот срок должен был занять двадцать лет. Однако, разрушив все, что созидалось в духовной и политической сферах в течение последних тридцати лет, Хрущев не располагал реальными основаниями для успеха этой деятельности. Своим прозванием – «ядерный колосс на глиняных ногах» — СССР всецело обязан курсу «реформ» Хрущева.
Отход от идеологических догм и связанное с этим падение партийной и производственной дисциплины привели в 1962-1963 годах к краху экономики колхозной системы. Страна очутилась перед проблемой недостатка зерна для выпечки хлеба. Именно к 1963 году относится возникновение «традиции» колбасно-хлебных электричек в столицы страны и союзных республик.
Одним из негативных моментов кадровой политики Хрущева, ухудшавшей управление государством, было стремление окружить себя украинскими кадрами. Наряду с инициативным Брежневым Хрущев ввел в свое окружение малопонятных, но прославившихся местным шовинизмом Н. Подгорного, А. Кириченко и П. Шелеста. Интересно, что он сам называл их не иначе, как «подручные». Фактически, это означало, что ротация и замещение «молодыми» группы Молотова оказались кадровым блефом.
Тяжелая ситуация в экономике, усугубленная разбазариванием народной собственности в автономных совнархозах, привела к росту подпольных производств, торговли, оборотов валютных операций в стране. Расцвет черного рынка принудил Хрущева восстановить смертную казнь и возродить МВД. Реорганизация партийного и государственного аппарата создавала лишь видимость кадровой работы и управления. Украинские «подручные» оказались не на высоте вызовов времени, большая часть которых была инспирирована деятельностью Хрущева на высших постах в партии и правительстве. Благодаря системе совнархозов многие советские республики и их партийные лидеры стали экономически автономными и не нуждающимися в Центре. Отдавая должное роли партии на словах, некоторые лидеры национальных компартий организовали прием в партию представителей титульной нации республик, обеспечивая им продвижение на все мало-мальски значимые руководящие посты. Так, глава украинских коммунистов Шелест за девять лет увеличил численность украинцев — членов партии на 60%, доведя численность партийцев в Украине до 7% населения республики. Ни раньше ни позже никто не достигал подобных результатов. Украинские лидеры умело прикрывали украинский шовинизм партбилетами. Используя близость к Хрущеву, Шелест добивался огромных неэффективных инвестиций в шахты Донбасса в ущерб развитию сибирских газонефтепромыслов. Более того, он публично утверждал, что Украина бесстыдно эксплуатируется другими союзными республиками. При нем резко возрос поток шовинистической литературы на украинском языке.
Хрущев боролся с Б. Пастернаком, А. Ахматовой и другими выдающимися русскими писателями и поэтами, но обеспечивал культурный «ренессанс» в Украине. Тогда впервые объявился в роли тележурналиста небезызвестный бандеровец В. Черновил, собравший материалы по «притеснению» украинского народа. Шла борьба по искоренению использования русского языка в республике. И только после смещения Хрущева украинским шовинизмом стали заниматься более плотно.
В июле 1967 года руководителем КГБ СССР был назначен Ю. В. Андропов. 17 июля 1967 года по его инициативе было образовано 5-е идеологическое управление ведомства. Свое решение Андропов мотивировал «наращиванием и активизацией подрывных действий реакционных сил, которые делают ставку на создание антисоветских подпольных групп, разжигание националистических тенденций, оживление реакционной деятельности церковников и сектантов». В послании ЦК Андропов указывает: «Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут воспользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия».
Эти мысли неслучайны. В качестве посла СССР в Венгрии Ю. Андропов сыграл ключевую роль в подавлении венгерского мятежа 1956 года. Именно антисталинский доклад Хрущева на парт- съезде в начале того года потряс весь социалистический лагерь и вызвал мятеж. Заслугой Андропова было то, что он сумел убедить Я. Кадара свергнуть авантюрного И. Надя силой, чтобы спасти дело социализма в Венгрии. Венгерские события сделают из Андропова решительного противника радикальных мер по реформированию социализма. Его преемники пренебрегли этой разумной осторожностью. Сам же он остался сторонником жесткого внутреннего курса, смягчаемого руководством Л. Брежнева. Андропов считал, что повседневная жестокость стоит тех потоков крови, которые могут быть пролиты при неконтролируемой внутренней ситуации.
Смещение Н. Хрущева имело те же мотивы. Можно даже утверждать, что организовали его представители просталинского крыла в советском руководстве при молчаливой поддержке военных, ненавидевших Хрущева за погром Вооруженных сил в начале 1960-х годов.
Однако тринадцать лет идеологического разброда сделали свое дело. Инерция национализма не получила должного тормоза. Устранение Шелеста от руководства Украиной произошло лишь в 1972 году, что указывает на особую сложность проблемы. Да и случилось оно только после обещания украинской компартии сохранить Н. Подгорного в Центре. Он получил пост «президента» СССР, то есть председателя Президиума ВС СССР. Назначенный первым секретарем на Украину, В. Щербицкий продолжил дело предшественника, хотя и с меньшим размахом.
Вместе с тем очевидно, что украинский шовинизм, угнездившийся в руководстве Украины, был источником украинского сепаратизма начиная с эпохи руководства Хрущева, который и был его «крестным отцом» в постсталинское время.
По сути, в течение почти сорока лет – с 1953 года — Украина была двигателем распада СССР. Эпицентром националистических настроений на Украине была ее интеллигенция, а также население западных регионов, отошедших к СССР в 1939 году. За восемь-десять лет до распада СССР в Украине пришли к власти махровые шовинисты при полном попустительстве Центра и его беспомощности в приведении ситуации в соответствующее идеологическое русло. С 1985 года опасные тенденции украинского шовинизма из скрытых украинских коридоров власти переместились в гласную сферу. Их рупором стал Союз украинских писателей, где развернулись массовые обсуждения всех надуманных и ненадуманных обид на Россию. Наиболее радикально эти тенденции были выражены среди «за- паденцев», особенно во Львове.
Украинские лидеры в Киеве, хотя и вели себя не так нагло, но всегда спекулировали прямо или косвенно на вопросе «что это за Союз без Украины?». Причем расцвет интеллигентского национализма в республике был бы невозможен без того общего культурного уровня, который был обеспечен в СССР в эпоху Сталина. Западная Украина во время своей принадлежности к Австро-Венгерской империи представляла собой типично колониальную территорию, где господами являлись австрийцы, немцы и венгры, а украинцы и другие народности — населением второго сорта.
Конечно, Украина была главным, но не единственным двигателем развала СССР. Местный национализм буйно расцветал в республиках Северного Кавказа, Грузии, Азербайджане и Средней Азии. Дипломатический талант Л. Брежнева способствовал тому, что лидеры национальных компартий сами боролись с этими антисоветскими проявлениями. Где это не помогало, назначали нового первого секретаря. Так было на Украине с Шелестом. Сменивший его в 1972 году В. Щербицкий «доруководил» аж до 1989 года, когда был сменен Л. Кравчуком, который активно участвовал в развале СССР. Шеварднадзе, Алиев, Кунаев, Усманходжаев при Брежневе также энергично боролись с местными проявлениями национализма. Внешнюю поддержку курсу Брежнева во внутренней политике, включая национальный вопрос, обеспечивали хорошие отношения с президентами США Р. Никсоном, Д. Фордом, Дж. Картером, а также европейскими государственными лидерами. В немалой степени этому способствовало неожиданное разрешение на эмиграцию советских евреев в 1971 году. Причем основное препятствие для выезда евреев создавали именно компетентные органы Украины.
Подход Ю. Андропова к внутренней политике определялся его опытом по прежней работе в качестве общесоюзного комсомольского работника, посла СССР, а также в международном отделе ЦК. Характерная для него жесткость политического стиля касалась, конечно, в первую очередь укрепления общегосударственной дисциплины в стране, включая упорядочение межнациональных отношений. При Андропове осуществляется чистка партийно-государственного аппарата, включая обкомы партии и аппарат МВД, а также ведется борьба с коррупцией и бюрократизмом. Так, из органов МВД в 1982—1984 годах были уволены более 100 тысяч сотрудников за несоответствие служебному положению, в том числе 180 человек из руководящего состава. Из числа первых секретарей обкомов «пострадали» только те, кто был в свое время близок к Л. Брежневу: Ме- дунов — глава Краснодарского края; Бондаренко — Ростовской области; Кобалоев – Северной Осетии и некоторые другие фигуры.
Между тем в одной из своих первых официальных статей новый генсек коснулся и национального вопроса. Ю. Андропов обратил внимание общества на то обстоятельство, что наиболее важны в стране и нуждаются в особой защите «малые нации». Надо сказать, что это было новацией в марксистском учении по национальному вопросу. Пролетарской идеологии вообще была чужда мысль о подразделении народов по такому признаку, как численность. Однако в свете сложившейся в стране ситуации эта мысль была актуальна по той причине, что позволяла указать с партийных высот украинским или узбекским партлидерам на национальные излишества, ими творимые. Это позволяло сбить накал нарастающих местных шовинизмов официальных титульных наций и обратить общественное внимание к менее взрывной теме нетитульных малых наций.
Вместе с понижением в конце 1982 года цен на водку эти меры весьма благотворно сказались в виде снижения уровня местных на- ционализмов. Разгул пьянства затронул даже не пивших раньше армян и мусульманские народы Поволжья и Средней Азии, не говоря уже о грузинах, латышах и молдаванах. На этом фоне в республиках Средней Азии начала развиваться наркомания, что вкупе с алкоголизмом впервые за годы советской власти привело к резкому снижению рождаемости тюркских народов, а также к уменьшению интереса к местным национализмам. А дешевая водка получила всенародное название «андроповка». Подобное наблюдалось только в начале 1920-х годов, когда был отменен запрет на продажу водки и появилась «рыковка», по имени предсовнаркома СССР А. И. Рыкова.
Нельзя не отметить, что при Андропове собирается долгожданный пленум ЦК партии по идеологии. Это случилось в июле 1983 года. Опубликованы были доклады Андропова и Черненко. В своем докладе Андропов вообще не упоминает о классовом подходе к существу общественных отношений, но говорит об общих особенностях переживаемого человечеством исторического периода, где ключевую роль будет играть научно-техническая политика. Кроме того, генсек призвал руководителей чаще обращаться к «другим политикам, более реалистично учитывающим положение» страны и общества. Что он имел в виду, неясно, если не брать ту политику, которую проводил его выдвиженец Горбачев и которая привела к развалу страны. Кстати, по воспоминаниям современников, Андропов придумал кличку для Горбачева – Подлесок. Так и звал его, даже на людях.
Однако можно однозначно сказать, что в отличие от Горбачева Андропов не ставил перед собой таких радикальных целей, как отменить примат партии в руководстве обществом и государством. Известно, что он был выдвиженцем и любимым учеником знаменитого деятеля Коминтерна и секретаря ЦК ВКП (б) О. Куусинена. Сам Куусинен, особенно в постсталинское время открыто афишировал свои социал-демократические взгляды, что вызывало резкие стычки с ним Н. Хрущева. В своем инновационном рвении Подлесок нарушил идеологическое табу, с которым считались все предыдущие генсеки, не исключая Андропова. Он разрушил государство, что было неизбежно при ослаблении роли партии и повлекло за собой рост национального шовинизма в СССР, сопровождавшегося борьбой местных этнокланов за передел экономики. Свое оригинальное политическое «завещание» Ю. Андропов изложил в 1983 году в статье, посвященной социалистическому строительству в стране. Разумеется, это был ортодоксальный марксистский взгляд, в том числе на государство и национальный вопрос, который никоим образом не был связан с теми событиями, что как снежный ком нарастали с апреля 1985 года. Провозглашенный тогда курс на перестройку был неоднозначен уже в своем названии, ибо по правилам русского языка такого существительного нет. Это неологизм, появившийся в апреле 1985 года. Есть глагол «перестроиться», означающий «расположиться по-иному, изменив свой строй». Неологизмы для того и необходимы, чтобы резко отграничить сущность, предмет, определяемый ими, от других. В данном случае ясно, что придумавший его человек определял свои действия как часть осмысленной деятельности по изменению строя, то есть государственного строя. Необходимо только было найти соисполнителей и раздувать негативные явления предыдущего периода до максимальных размеров, используя в том числе имеющийся административный ресурс. Лозунгом горбачевской перестройки, таким образом, могут быть лишь слова: «чем хуже, тем лучше». В этом процессе стали хороши все средства. Не следует забывать, что Горбачев в достаточно зрелом возрасте, в двенадцать лет, соприкасался с западной цивилизацией: при немецкой оккупации Ставрополья.
Недостатка в негативных явлениях не было, но они и не вырастали до уровня государственных проблем. С ними боролись, не позволяя превысить безопасный для государства уровень.
Одним из таких явлений, помимо межнациональных отношений, была коррупция, в борьбе с которой Ю. Андропов достиг впечатляющих успехов. Однако, как писал один из весьма осведомленных современников, «борьба с коррупцией и злоупотреблениями коснулась лишь неугодных Андропову людей». Думается, что как раз основные коррупционеры остались в стороне. Не пострадал никто из андроповского окружения – ни Гейдар Алиев, ни Виталий Федорчук, ни Эдуард Шеварднадзе, ни Михаил Горбачев…
Если в Грузии и Азербайджане были коррумпированы все уровни партгосаппарата, вплоть до высших, то в Казахстане, Узбекистане следственные органы выявили участие в управлении теневой экономикой и торговле до первых секретарей обкомов включительно. После Андропова партийно-административному аппарату была предоставлена полная свобода для обогащения. Из проблемы, которую государственно-правовые органы могли еще хоть как-то контролировать, коррупция в национальных республиках и столице СССР превратилась в самодовлеющее явление, не только напрямую регулирующее политику, но и определяющее самую власть в государстве.
В немалой степени этому способствовал рост теневой экономики. Хотя коррупция и теневая экономика представляют две стороны одной медали, поскольку являются причиной и следствием друг друга. В эту теневую сторону государственной жизни входили сферы торговли, снабжения, потребкооперации и общественного питания. В Ставрополье и других регионах страны даже были налажены подпольные цеха по переработке овечьей шерсти и пошиву верхней одежды. То есть нелегальная экономика охватывала не только потребительскую сферу, но и производящую часть.
В хлопкосеящих республиках широкий размах приняли приписки по сдаче хлопка. Это было возможно только с помощью Центра. В 1984 году союзное правительство оплатило фиктивные поставки хлопка из Средней Азии на сумму 149 миллионов советских рублей. К середине 1980-х годов было приписано до 4,5 миллиона тонн хлопка на сумму до миллиарда рублей. Все эти деньги осели среди высокопоставленных коррупционеров, «крышевавших» подпольный хлопковый бизнес.
Те же явления происходили в Грузии с поставками «грузинского» чая. Союзные бюджетные деньги распределялись перестроечными лидерами по принципу «рыбак рыбака видит издалека» и от- правлялись для фактического расхищения в Узбекистан, Казахстан, Азербайджан и Грузию. Очевидцы утверждают, что до половины громадных бюджетных средств, направляемых на развитие южных союзных республик страны, расхищали местные партийно-хозяйственные руководители. На этих средствах за неполное десятилетие от Андропова до развала страны выросла и превратилась в реальную власть на местах вся национальная этноэлита, руководящая сегодня в странах СНГ.
При Горбачеве вообще перестали арестовывать партийных и хозяйственных руководителей высокого ранга. Те аресты, что были осуществлены, явились следствием дикой ненависти последнего генсека к этим людям, а не объективно-правовых обстоятельств.
Очень умело в эпоху перестройки была использована антиалкогольная кампания, начало которой было положено месяц спустя после самой перестройки – в мае 1985 года. По приказу Горбачева виноградники вырубали только в России. Вместо водки на Украине стали гнать и пить самогон. Пить по стране меньше не стали, но доход от продажи спиртного вновь стал доходом нелегального производства и противозаконной коммерческой деятельности. Так Горбачев на водочной волне создавал «менеджеров» перестройки, то есть тех экономически активных нелегалов, которые среди народных масс должны были проводить идеологический курс на слом существовавшей государственной машины и создание «змеиного» капитализма, по имени якобы существовавшей тогда в пригороде Ленинграда – Змеиной горке — подпольной школы молодых «ученых-эко- номистов»: Чубайса, Гайдара и прочих. Интересно, что крайним в антиалкогольной кампании хитроумный Горбачев сделал «твердого ортодокса» Лигачева, тоже, кстати говоря, переведенного в Москву из Томской глубинки по приказу Андропова. По сути, нынешний коммунист Егор Кузьмич является «крестным отцом», воспитавшим на антиалкогольной волне молодое племя кооператоров, выросших затем в мелких адептов «пещерного» капитализма. Крупные капиталисты, до поры до времени державшиеся не на виду, насаждались сверху.
Другим моментом, в котором преуспел Подлесок, был тот, что в антиалкогольной кампании пострадал престиж государства. Население не приняло выраженной в таком виде заботы о себе. Более того, запрет на застолья в общественных местах и очереди за водкой оскорбляли человеческое достоинство, а нехватка качественной водки вела к потреблению суррогатов, росту потребления наркотических средств уже в самой России и характеризовалась огромным количеством отравлений. Государство в ходе первых трех лет кампании потеряло 39 миллиардов рублей только в виде налога с оборота. Горбачевская кампания создала в стране дефицит сахара — один из первых факторов, который привел к разбалансированию экономики. Кроме того, этот дефицит создал сахарную мафию, фондовый оборот ее достигал миллионов тонн сахара, что в пересчете на деньги составляло миллиарды рублей. Все они оседали у перекупщиков и крышевавших их руководителей регионов. Эти события привели к карточной системе распределения продуктов питания к 1990 году.
Разыгравшиеся события были также следствием несменяемости кадров и связанных с ней бюрократизма и волокитства.
Несменяемость кадров явилась следствием существования советской системы власти, где интриги и подставы играли существенную роль при расчищении пути для карьерного роста. В истории страны были лишь два лидера, не боявшихся новых людей в руководстве, – это Ленин и Сталин. Все остальные нуждались в «подручных».
Н. Хрущев и Л. Брежнев привели с собой в Москву многих своих знакомых по работе и войне и даже просто земляков. Они и составили тот кадровый ресурс, управлявший страной в постсталинское время. Андропов двинул наверх Горбачева, Н. Рыжкова и Лигачева. При Горбачеве процесс ротации кадров принял более широкие формы, но носил скорее характер не кадровой революции, а самоцельно- го процесса: что-то переставлять, крутить, вертеть и так далее. В общем, понятно, кадры нужны для стабилизации строя, а задача перестройки была в ином — дестабилизировать строй. Десятки лет проработали на высших государственных должностях многие выдвиженцы Л. Брежнева, прежде всего К. Черненко, Н. Щелоков, Н. Тихонов, С. Цвигун, Г. Цинев. Рядом с Брежневым работали назначенные еще Сталиным министры Н. Байбаков, Д. Устинов, А. Косыгин.
Поэтому ротация высших управленческих и партийных кадров могла быть связана с приходом, как правило, нового генсека.
Эти руководители хотя и являлись инициативными и работоспособными людьми, но их аппарат складывался по сходным правилам, когда зачастую не требовались качества. Два-три таких уровня создавали уже разветвленный административный аппарат, который осознавал себя самоценным организмом, ставившим целью собственное развитие и рост. Отсюда вытекала необходимость льгот, привилегий и средств их реального достижения.
В аппаратных движениях заглохли многие эпохальные для страны процессы. Так, подготовка пленума ЦК по научно-технической политике была объявлена в 1969 году, но он так и не состоялся. А в это время американское правительство положительно решило вопрос о передаче в народное хозяйство технологий двойного назначения, вызвав невиданный бум наукоемких инноваций. Кстати, и Билл Гейтс со своим «Майкрософтом» — дитя того сговора правительства и бизнеса. У нас же Горбачев начал делать грабли и лопаты из ракетного титана.
Уже упоминавшийся пленум по идеологическим вопросам состоялся 15 лет спустя после момента решения о его созыве. Очевидно, что подобные затяжки были связаны с долговременным нахождением у руля государства одних и тех же лиц, несменяемостью кадров высшего и следующих уровней. Подбор окружения первых лиц государства по принципу землячества или этническому признаку указывал не на стремление выбрать соратников во благо общей работы для государства, а на желание обеспечить комфортные условия для своего лидерства и своей власти.
Так, средний возраст членов ЦК в 1982 году составлял 63 года, а в 1989-м — 61 год. Поэтому если, как многие, считают это стало причиной «застоя», то «застой» не прекратился и в канун распада. Несколько помолодели члены ПБ: в 1982 году — 68 лет, в 1989 году – 60 лет. При этом число рабочих и колхозников — членов ЦК понизилось с девяти процентов в 1981 году до семи процентов в 1989 году.
При первых волнах перестройки наиболее политкорректно повели себя прибалтийские партлидеры. Они выступили как реальные прагматики. Население этих республик хотело большей самостоятельности в проведении хозяйственного курса. Их лидеры первыми озвучили этот вопрос и упорно настаивали на его решении. Однако в отношении Центра они соблюдали корректность и, не имея в Москве в руководстве прибалтийского «землячества», довольствовались предоставлением (негласно) достаточно широкой культурной автономии. Уже при позднем Брежневе республики Прибалтики широко развивали те культурные новации, что в Центре обозначали словом «андерграунд», то есть абстрактная живопись, джаз, Раймонд Паулс, массовое хоровое пение стали их визитной карточкой. Надо сказать, такая позиция Центра устраивала прибалтийских руководителей и окружавшие их этноэлиты. Более того, возрос приток кандидатов в компартии Эстонии и Литвы.
Украинские лидеры действовали скрытно. После Шелеста никто прямо вопроса об особом статусе Украины официально не ставил. Щербицкий был более осторожен и охотно использовал для достижения целей сепаратизма огромный аппарат украинской бюрократии, прочно осевшей в Москве со времен Хрущева и пополненной при Брежневе. Эта «московская» колонна украинских сепаратистов охотно поддерживала шовинистские призывы, доносившиеся из Киева. Действуя в унисон, обе силы обеспечили Украине роль главного механизма развала СССР. Достаточно рано обозначилось участие в этом процессе лидеров Туркмении и России. Они охотно «подталкивали в спину» процесс распада.
Разумеется, недоведение сталинской акселерации национального вопроса до ее логичного идеологического завершения — единой социалистической нации — означало, что разделение территории ССР по национально-административному признаку с разной степенью выраженности властной вертикали неизбежно приведет к разногласиям между народами страны. Точнее, эти разногласия озвучивались местными национальными элитами в претензии на место в иерархии страны соответствующих этногрупп. Чем выше административный статус, закрепляемый за титульным народом, тем больше привилегий и дивидендов от существующего положения получает главенствующая в нем этноэлита. Причем в этом выяснении отношений между малыми и немалыми народами ответственной стороной всегда выступала Москва, то есть Центр. Провозглашая политический курс государства на создание единой нации, можно было управлять национальным вопросом в директивно-принудительном стиле. Однако, ставя в России во главу угла американский слоган «едины в многообразии», власть делала неизбежную ошибку. Ее суть заключалась в игнорировании конституционного принципа Америки как унитарного государства. СССР в соответствии со своими учредительными документами не являлся де-юре унитарным государством. Де-факто он был таковым дотоле, пока действовали центростремительные идеология и партийная дисциплина, поддерживаемые государственным принуждением.
Сила государственного принуждения всегда была связана с Центром государства. Диверсификация этой силы, сложение ответственности с Москвы и переложение ее части на руководителей коммунистических партий республик означало угрозу стабильности советского общества. Национально-административная структура СССР стала объектом дестабилизирующих сил, которые были активизированы перестройкой.
Январский 1987 года пленум ЦК с подачи Горбачева одобрил новый внеидеологический подход к проблемам национальных отношений. По сути, это означало глубокий подрыв структуры государства. Каждый этнопартийный лидер в СССР отныне мог стать источником государственного права, ибо генсек Горбачев, по сути, уполномочил их уничтожать старую центростремительную идеологию и создавать новую. Очевидно, культурные, психологические и этнические представления народов СССР столь многоплановы и различны, что получить единую их направленность как один из факторов советской государственности было невозможно. Достаточно указать в качестве примеров на различие точек зрения по большинству актуальных вопросов современности у народов и их лидеров соответственно Армении и Азербайджана, Грузии и Абхазии.
То же можно сказать о карачаевцах и черкесах или кабардинцах и балкарцах, осетинах и ингушах. И сегодня мы можем продолжать этот список до сотни тлеющих явно или втуне этноконфликтов в России. Но и тогда, в начале перестройки, было очевидно, к чему приведут центробежные тенденции, поощряемые Горбачевым и эт- нопартийными лидерами ряда союзных республик. Подчеркнем, что причиной, способствовавшей развалу СССР, стало его национально-административное деление. Эту тенденцию во время перестройки правящая власть усиленно поощряла. Имел место парадокс: власть уничтожала государство, которое служило ей источником власти. Из этой формулы неизбежно следует вывод о быстром ниспровержении самой этой власти, что стало уже объективным фактом мировой истории. Роль Горбачева, его «подручников» (по словам любимого учителя Хрущева) и перестройки необходимо и достаточно следует из этого постулата. Волна перестроечной пропаганды сводилась к тезису, что марксизм-ленинизм не имел готовых моделей в области этнических проблем. Но это было большой ложью. Марксистская парадигма национального вопроса всецело вытекала из коммунистической доктрины, утверждавшей однородность общества не только в социальном плане, но и в отсутствии различий в этническом плане. Она ставила себе целью формирование единой социалистической нации. Другое дело, когда во время перестройки из ЦК отчетливо дается установка, что компартия имеет по национальному вопросу не только ошибочную, но и вредную теорию. Это означает, что ортодоксальный большевистский взгляд на нацию отброшен и руководство начинает поощрять курс на неоднородность общества, включая этнический план.
Выдвижение советских наций на роль субъектов истории означало формирование в полном смысле политической карты СССР с ее центрами власти в национальных союзных республиках, по меньшей мере. И уже в начале «перестроечной эпохи» эти «новые» подходы в области национальных отношений были использованы влиятельными партийными этнолидерами для усиления собственной власти на местах и освобождения от власти Москвы. Во второй половине 1980-х годов лидеры Украины, Азербайджана и республик Средней Азии становятся вполне независимыми от Центра. Центр даже придумывает эвфемизм для объяснения подобной ситуации. Считается, что идет процесс демократизации партии. Но если демократизация жизни и партии имели место, то происходило это только в прибалтийских республиках. Закавказье, Средняя Азия и Украина подавали лишь пример свободы действий собственной элиты, мощь которой все больше увеличивалась. Становилось понятно, что центробежные тенденции начинают преобладать над центростремительными. Было также очевидно, что Россия и Туркмения как республики-спонсоры, республики-доноры, обладатели большей части топливно-энергетических ресурсов, смотрят на дезинтегрирующие процессы достаточно благосклонно. Кроме Прибалтики, остальные союзные республики придерживаются центростремительных траекторий, лишь надеясь обменять свою идеологическую статусность как субъекта СССР на материально-финансовую подпитку из Центра. В 1991 году один из руководителей Литвы сказал: «Уверяю вас, если бы в СССР господствовал свободный рынок и открытая экономика, никто бы из такого Союза не стремился убежать».
Понятно, что подобное благостное отношение доноров к потребителям их жизненных благ не могло продолжаться бесконечно, основываясь только лишь на идеологическом долге.