Тайный визит профессора Воланда накануне перестройки

высоте луна, но еще не золотая, а белая (между кашлем и луной связи, наверное, не существует, просто совпадение). В аллеях на скамейках появилась публика, однако, опять-таки на всех трех сторонах квадрата кроме той, где находились наши герои. Дышать было гораздо легче, и голоса под деревьями зазвучали нежнее, глуше.

– Итак, вы нам отказываете, – с плохо скрываемым недовольством заявил Воланд. – Принимаете социально опасных лиц типа Нежина, а нам отказываете.

Андрей дернулся. По телу в сотый раз за вечер пропустили двести двадцать вольт. Осведомленность мага уже не удивляла, она раздражала не на шутку. Настоящее, матерое, посконное, задубевшее хамство. Какое ему дело до Нежина? Нежин – лучший друг. Не вчера, не на улице или в парке они познакомились, не один килограмм соли съели и не одну чашку кофе выпили вместе (насчет кофе не смейтесь, горячительных напитков Митев не употреблял по причине принципиального к ним неуважения). В конце концов, право хозяина кого-то приглашать, кого-то не приглашать. Последнюю мысль Андрей прямо и высказал вслух, полагая, что этим расставит точки над “i” по вопросу о квартире. Однако, ответ профессора подорвал непреклонную твердость и посеял необъяснимое смятение.

– Ваш приятель – карьерист, – сказал профессор. – Он мечтает об удачной женитьбе, больших деньгах.

– И почестях, – добавил кот.

– Он дружит с вами, потому что ему выгодно дружить. Вместо общежития комфортабельная квартира.

– И бесплатно, – не унимался кот. – Плюс круг вашего общения.

– Прекратите… прекратите лгать, – гневно закричал Андрей. – Я лучше знаю. Не нужна клевета. Клеветать легче всего. Вы даже его не видели.

Воланд снисходительно поводил зеленым глазом по студенту.

– Надеюсь, никогда не увидим. Тем более он улетает в Крым.

– Если возьмет билеты, – зло бросил Митев.

– Он возьмет билеты! – безапелляционно резанул Воланд.

Вот тут я вынужден перенести действие со скамейки у Пионерского пруда в кассы Аэрофлота, где теплейший друг Андрея Олег Нежин давился за билетами в жемчужину Черноморья – Крым. Перспективы добыть драгоценные бумажки были весьма мрачными. Впереди человек двадцать плюс внеочередники (особливо частили женщины с грудными детьми. Создавалось впечатление, что они специально рожали детей, чтобы улететь на курорт), плюс шустряки с записками, удостоверениями (один пытался даже козырять мандатом дружинника, но его быстро разоблачили и выгнали вон), плюс публика со связями (“Я от Михал Палыча”, “Лев Яковлевич просил дочку с зятем