ГЛАВА XXXV
«ЗДРАВСТВУЙ, СЛОБО!»
Поздним вечером садовник выехал с территории дачи Марко и покинул пределы поселка, оставшегося за глухим зеленым забором трехметровой высоты. Неширокая и довольно извилистая дорога, ведущая к Рублевскому шоссе, шла через старый сосновый лес. Она была плохо освещена редкими фонарями, большая часть из которых не горела.
Поднялся ветер. Внизу он не ощущался, но кроны деревьев сильно раскачивались и шумели. «Дождь нагоняет, – подумал садовник. – Успеть бы домой посуху».
Жил он в соседней деревне, километров за пятнадцать отсюда. Встречных машин на дороге не попадалось. Сзади, довольно далеко, он увидел в зеркале фары приближающегося автомобиля и прижался к обочине, чтобы пропустить его. Соревноваться в скорости со здешними машинами ему не хотелось.
Но автомобиль на обгон не пошел, а стал держаться сзади словно приклеенный. Было в этом что‑то странное. Садовник видел, что это мощная большая иномарка, которая, если бы захотела, могла обогнать его «пятерку» в два счета. Садовник не любил, когда на хвосте у него кто‑то висел.
– Да проезжай уже! – пробормотал он. – Чего прицепился?
Дальше произошло то, чего он никак не ожидал и что его довольно‑таки сильно испугало. На относительно ровном участке пустой дороги из‑за иномарки вперед вырвался джип, обогнал его и резко встал впе реди. Садовник едва успел нажать на тормоз. Его сильно качнуло вперед.
– Да что они такое вытворяют, мать их за ногу! – выругался он.
Иномарка сзади подъехала почти вплотную и тоже встала. Он оказался зажатым между двумя машинами. Из джипа высыпали какие‑то люди и встали рядом с «пятеркой». «Попал!» – подумал садовник. Душа у него ушла в пятки, он сжал руль и стал покорно ждать своей участи, не понимая, в чем провинился и кому он мог понадобиться.
Из задней машины вышел человек, который, похоже, был у них главным, сел на переднее сиденье «пятерки» и пристально посмотрел садовнику в глаза.
– Ну, здравствуй, Слобо! – торжественно произнес он. – Пора снимать маскировку.
Садовник молчал, впав в ступор. Видя, что ответа он не дождется, незнакомец протянул руку и дернул его за длинные седые волосы. Садовник почувствовал боль, и она вывела его из оцепенения. Коротко вскрикнув, он отшатнулся.
– Как ты меня назвал? – спросил он.
– Слобо, – повторил незнакомец.
– Я – не он!
– А где он?
Садовник не ответил.
– Ты меня знаешь? – спросил незнакомец.
Присмотревшись, садовник неуверенно произнес:
– Депутат Александр Филатов?
– Он самый, – подтвердил Филатов. – Давай пошли в мою машину, повезешь нас к Слобо. И не рассказывай, что ты не знаешь, где он.
– А как же моя?
Филатов махнул рукой:
– Не волнуйся, ее поведет мой человек.
Они перешли в машину депутата, садовник сел за спиной у водителя, Филатов устроился рядом.
Садовник лихорадочно соображал. Расклад затеявшейся игры был ему непонятен. Он изрядно перетрухнул. Ощущая себя маленьким винтиком, он решил не подставляться и не брать на себя больше того, что ему полагалось.
– Куда? – спросил водитель.
– Прямо, потом налево, – ответил садовник. Водитель медлил.
– Поехали! – велел Филатов.
Кортеж из трех машин тронулся в путь. Затем джип отстал и пропал из зеркала заднего вида. Садовник посмотрел на Филатова. Того, казалось, это совсем не обеспокоило.
Они ехали по второстепенным дорогам минут сорок. Садовник привез их в другой поселок, который показался Филатову недостроенным и неохраняемым. Они заехали во двор двухэтажного дома почти на окраине. Ни одно из окон в нем не светилось.
Все вошли в дом. Почти сразу же за дверью оказалась довольно крутая и извилистая лестница в подвал. По ней они и стали спускаться, светя себе фонариками телефонов. Судя по количеству ступенек, подвал был довольно глубоким.
Наконец садовник остановился и стал шарить рукой по стене. Щелкнул выключатель, все вокруг залил яркий свет, и Филатов на секунду зажмурился. А когда открыл глаза, его взору предстала странная картина. Посреди большого помещения было устроено какое‑то возвышение, на нем угадывался предмет, покрытый большим куском черно‑красной ткани. Садовник подошел к нему, взял за край и резким движением сдернул.
– Ох, мама моя! – вырвалось у помощника Филатова.
Их взорам предстал гроб со стеклянной крышкой. В нем с суровым и величественным выражением лица лежал… Слободан.
Все были поражены увиденным и молчали.
Все сгрудились у саркофага, чтобы получше рассмотреть Слободана. Бальзамировщики поработали на славу. В покойном не осталось ничего от того загнанного человека со смертной тоской в глазах, каким видели его миллионы людей по телевизору в последний год жизни. Теперь это опять был боец и национальный лидер.
– Хорошая работа, – заметил Филатов. – Кто им занимался?
Дед не ответил. Филатов оглянулся. Пока они рассматривали тело, тот потихоньку пятился к двери, и вопрос Филатова застиг его в шаге от нее. Садовник юркнул за дверь, охранник Филатова кинулся следом, но тот успел раньше. Дверь захлопнулась, проскрежетал засов.
– Ах ты, старая гнида! – вырвалось у охранника.
– Не скучайте там! – издевательски крикнул садовник и выключил свет.
Они оказались в кромешной темноте наедине с покойником. «Совсем как в том сне, – вспомнил Филатов. – Вот и не верь после этого в приметы. Но зато нас трое. Это, что ни говори, гораздо лучше, чем быть одному».
Он достал телефон и осветил подвал. Как фонарик телефон можно было использовать, а как телефон – нет, сеть в подвале не ловилась. Впрочем, от фонарика пользы тоже оказалось немного – сесть было не на что.
– Как твоя рация? – спросил Филатов у охранника.
Тот поднес ее к уху и нажал несколько кнопок.
– Не работает.
– Что станем делать дальше? – подал голос помощник.
– Ждать, – коротко ответил Филатов.
Они слышали, как завелась и отъехала машина садовника.
Наступила тишина. Их слух обострился. Где‑то по трубам неподалеку от дома текла вода, гудела высоковольтная линия. Время тянулось бесконечно долго. Филатов посмотрел на часы. Прошло всего‑то минут десять, а казалось, что часа два.
Потом вдруг послышался шум сразу нескольких подъезжающих машин. Зашаркали ноги на ступеньках. Заскрежетал засов, дверь распахнулась, и вспыхнул свет.
Кто‑то втолкнул в подвал садовника. Тот затравленно озирался. Следом вошли еще два человека из команды Филатова.
– Ну что, дедушка хренов, далеко убежал? – злорадно спросил помощник Филатова.
Садовник взглянул на него исподлобья и ничего не ответил.
«Еще тот хорек», – подумал Филатов.
– Накостылять бы ему сейчас, да старый больно, – произнес охранник.
– Не нужно! – запретил Филатов. И, повернувшись к деду, велел: – Рассказывай!
– Что? – не понял тот.
– Все. – Филатов кивнул на тело. – О нем.
– Да я и не знаю почти ничего, – стал мямлить садовник. – Привезли тело, сказали, нужно забальзамировать и сохранять – я так и сделал.
– Ты умеешь бальзамировать? – удивился Филатов.
– Конечно! – гордо подтвердил дед. – Я всю жизнь прослужил в ВИЛАРе, с телом Ленина приходилось работать. Теперь на пенсии, денег не хватает, надо как‑то жить, подрабатываю потихоньку.
– Хорошая прибавка к пенсии, – скептически заметил Филатов.
– А вы думаете, он один такой? – Дед кивнул на Слободана. – Здесь, на Рублевке, таких клиентов полно.
– Так уж и полно? – не поверил Филатов.
– Ну я‑то знаю, что говорю! – веско сказал дед.
– И где же они? – спросил Филатов.
– Ну, кто где. Одни там, другие – здесь, – уклончиво ответил дед. – Все мои бывшие коллеги, считай, пристроены к мумиям. А что? Если деньги есть, почему бы и не сохранить любимого покойничка, не вырвать его на многие годы у тления?
– Но зачем все это? – удивился Филатов. – Какой в этом смысл?
Дед пожал плечами:
– Это вы у родственников спросите. Я таких вопросов им не задаю. Они платят – я делаю. Зачем, например, в Виннице уже вторую сотню лет хранят тело хирурга Пирогова? А? Никто не знает. Так повелела жена. «Чтобы навеки сохранить любимые черты», – сказала она. И что же в итоге? Уже и жены его давным‑давно нет, и детей их, и внуков, а тело все хранится и хранится. Сам Пирогов о такой участи и не помышлял. Зачем, для кого? Чтобы глазели туристы?
– Но там хоть туристы есть, – возразил Филатов, – хоть какой‑то смысл. А здесь?
– Может, и здесь когда‑нибудь будут, – сказал дед.
– Александр Семенович, – вмешался охранник, – нам пора уходить. Не нравится мне здесь.
– Сейчас, Саша, погоди! – отмахнулся Филатов и опять повернулся к деду: – А как он попал в Москву?
– Это нам неведомо, – сказал тот. – Говорю же – не задаем мы таких вопросов заказчикам.
Наверху послышались какой‑то шум и возня.
– Пошли! – решительно сказал охранник, расстегнул кобуру и направился к лестнице.
Все двинулись следом. Дед аккуратно запер подвал на ключ и погасил свет.
Осторожно выглянув на улицу, они увидели, что возле дома стоят сразу четыре машины. Кроме «пятерки» деда и двух филатовских машин, был еще огромный черный джип, похожий на несуразный сарай с хромированной отделкой. Тот самый, который Филатов видел у похоронного бюро. На земле, прислонившись спиной к его колесам, сидели два здоровяка с кляпами во рту.
– Кто они? – спросил Филатов.
– Драться лезли, пришлось связать, – ответил второй охранник. – Кричали, что это их частная собственность, мы не имеем права здесь находиться и не знаем, с кем связались.
– Так давайте узнаем, – спокойно предложил Филатов. – Посветите.
Их осветили. Это оказались те же типы, что приезжали к Малаге и выносили гроб на задний двор. Теперь Филатов понял, почему они показались ему знакомыми, – они полностью подходили под описанных Анной Вельт покупателей гробов в Гааге.
– Выньте кляп у вон того, – распорядился Филатов.
– Вам конец! – произнес тот, едва его рот освободился. – Марко вас найдет, и тогда вам мало не покажется!
Филатов наигранно зевнул.
– Передайте Марко, – сказал он, – пусть не волнуется. Мы просто приходили на экскурсию. В мавзолеи обычно водят экскурсантов, ты разве не знал?
Здоровяк свирепо сверкнул глазами:
– Вас никто сюда не звал!
– Нас и не зовут, – мрачно пошутил Филатов, – мы сами приходим.
Опять вмешался охранник:
– Александр Семенович, поехали. Здесь скоро будет полно народу.
– Откуда ты знаешь? – усомнился Филатов.
– Опыт имею большой.
Но Филатов еще не хотел уезжать.
– Как тело попало в Москву? – спросил он у задержанного.
Тот презрительно сплюнул.
– Самолетом, – процедил он.
– Из Роттердама или из Белграда?
– Из Белграда.
– А кого же тогда там похоронили?
– Его же.
Филатов удивился:
– Как это понимать? Он что, един во двух лицах?
– Гроб перепутали, вместо пустого взяли с покойником, ночью пришлось менять.
– Ты там был?
– Да.
– Меня видел?
– Видел. – Тот осклабился. – Трудно было бы не заметить.
– А я тебя?
– Тоже.
– Что‑то я тебя не помню.
– Журналистка на дереве, – напомнил тот. – Мы с ним, – он кивнул на напарника, – курили у могилы и угорали над вами.
– Над чем же? – оскорбился Филатов.
– Уж очень вы везде шею тянули, чтобы что‑нибудь узнать, и ничего не вышло.
Теперь пришел черед презрительно улыбаться Филатову.
– Тогда не вышло, а теперь – вышло! – подытожил он. – Учитесь, ребята. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Разве нет?
Задержанный промолчал.
– И последний вопрос: что вы сделали с Малагой?
Тот не сразу понял, о ком идет речь.
– Каким еще Малагой?
– Который продавал ваш гроб.
– А‑а, Лелик! Ничего.
– А куда он исчез?
– На даче, наверное, сидит, ширяется. Припугнули мы его, чтобы не болтал лишнего.
– Зачем же вы гроб продавали?
– Жадность одолела. Марко велел сжечь, а мы решили немного заработать.
– А зачем было сжигать?
– Не подходил он. Для мумий надо специальный гроб.
– Александр Семенович! – Охранник уже рыл землю копытом. – Поехали, пора! А то я ни за что не отвечаю.
– Поехали, – согласился Филатов, – теперь уж действительно пора.
– Я с вами! – всполошился дед.
– Отвали! – велел охранник.
– Они же меня пришибут! – заныл тот.
– Твои дела. Мы тут при чем?
– Да, – вспомнил Филатов, – Марко передайте, тут один албанец ищет тело Слободана. А нам здесь ничего не надо. Один раз увидели – и хватит.
Они выехали со двора и, петляя по проселкам, стали выбираться на Рублевку так, чтобы не столкнуться с подмогой, которая, охранник был в этом уверен, мчалась к людям Марко.
Через полчаса они были на Рублевке и тогда с облегчением вздохнули.
Спустя несколько дней Филатов мимоходом сказал Насте:
– Знакомство с Марко отменяется. Можешь прекращать с ним отношения.
– Зачем? – удивилась она. – Мы встречаемся, и у нас все хорошо. Да. Я, может быть, замуж за него выйду.
Филатов усмехнулся:
– Ну, это я сомневаюсь, чтобы у тебя с этим чудиком что‑нибудь получилось.
Но Настя стояла на своем:
– Получится. У нас отношения, и я от него беременна.
– Вот как? – удивился Филатов. – Ну, это ты, мать, план даже перевыполнила. Я тебя об этом не просил.
– Так уж получилось, – опустила глаза Настя.
«В принципе, – подумал Филатов, – вызревает неплохое окончание для этой истории. Тайна разгадана, все стало на свои места. И даже, может быть, Настя родит внука Слободана».
Когда через пару недель Анна Вельт позвонила из Гааги и спросила, как продвигается расследование «того дела», Филатов ответил, что давно уже и думать забыл о нем.
– Совершенно нет времени, чтобы копаться в прошлом, – пожаловался он, и это было отчасти правдой. – С текущими делами кое‑как справиться бы.
– Да, – вздохнула журналистка, – у нас к нему тоже интерес как‑то уменьшился.
– Вот и хорошо, – сказал Филатов.
Где сейчас находится тело Слободана, он не знал, но был уверен, что из того дома его перевезли и за ним теперь присматривает другой «садовник». А может, и тот же самый. Но это его больше не занимало.
В глубине души он был уверен, что рано или поздно тело Слободана вернется в Сербию, и не только оно одно. Ведь на могильной плите в Пожареваце высечены два имени – Слободана и его жены Миры.
Тогда эта история завершится окончательно.
© Митрофанов А.В., 2013 © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2013 © Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2013