Сцена тринадцатая
— Ну вышли. Покурить. Или в туалет.
— Все разом?
— Ой, Машка, оставь меня в покое.
— Что, плохо? — Маша не отставала и правильно делала, потому что Степанову хотелось выговориться.
— Да тут мне контролера навязали.
— И кого?
— Андрея Битнева.
— Он славный.
И вдруг Степанова осенило. Ведь Битнев вел дело Овчинникова. Может быть, назначение Битнева — своего рода знак, поданный Овчинникову?
— А помнишь, ты говорила, что Весна в «Снегурочке» должна петь, а не танце- вать?
— Помню.
— Ну, так ты была права.
Маша дружески рассмеялась. Ее очень беспокоило, имеют ли они моральное право дать пекинесу Томской новую кличку. А вдруг хозяйка еще найдется? Маше не очень нравилась кличка Чумарик. За эти дни она уже успела привязаться к ласковому песику. Но на семейном совете решили все же кличку пока не менять.
За чаем Степанов беседовал с сыном. Прежде, когда Николай еще учился в школе, они говорили в основном о его успеваемости, но теперь сын уже студент, теперь они могут рассуждать на равных.
— Знаешь, меня тут недавно осматривали, горло смотрели, и ларингоскоп ока- зался неисправен, наконечник упал на пол, — поделился Степанов.
— Тебе повезло, — будущий медик отхлебнул из чашки. — Ларингоскоп мог и на связки упасть. Вот тогда бы тебе не поздоровилось. Но где же это тебе такой врач-недотепа попался?
— В бывшем Четвертом управлении.
— Понятно. Там одни блатные работают. Они учились плохо. А вообще-то наконечник этот может прямо в трахею укатиться. Тогда придется экстренную трахеотомию делать. Тоже не большое удовольствие. Врачи твоего Четвертого управления с этим не справились бы. Тут решительность нужна и набитая рука. Нам на лекции рассказывали, как одному парню инородное тело закупорило дыхательное горло. Так его отец, врач, сразу вскрыл горло ножницами, я не помню, маникюрными или для шитья, и потом растянул дырку пальцами и держал, чтобы сын дышал, пока «неотложка» не приехала. А вообще-то для таких операций нужны специальные инструменты.
— Я бы так с тобой не смог, — Степанов грустно вздохнул. И вдруг он вспомнил: на шее Величаевой блестели крупные бусы!
Вечером Степанов хотел просмотреть кассеты, которые отдал ему Даниил Ев- геньевич. Но изображение было стерто. Впрочем, в одном месте мелькнул микро- план. Значит, кто-то выполнил порученную ему работу не слишком тщательно. Степанов поставил магнитофон на «стоп». Так и есть: какие-то люди волокут по полу куль. Вполне возможно предположить, что в мешке — труп.
Антон лежал на платформе. Вокруг теснились люди, спрашивали, что с ним, не вызвать ли «Скорую», помогали ему подняться. Он дрожал от страха. Ему казалось, что его толкнули нарочно. Встав на ноги, он осторожно щупал карманы.
— Нет, не надо «Скорую». Со мной все в порядке.