Ленин и Керенский. Эпилог.

        Со стороны Германии участниками финансирования социалистов и их подрывной деятельности в России были: кайзер Вильгельм II, генерал-квартирмейстер – заместитель начальника германского Генерального штаба генерал-полковник Эрих Людендорф, имперские канцлеры Бетман-Гольвег и граф Гертлинг, статс-секретари по иностранным делам (последовательно) фон Ягов, Циммерман и Кюльман и их помощники Штумм и Буше; германские послы Ромберг (в Берне), граф Брокдорф-Ранцау (в Копенгагене), барон фон Люциус (в Стокгольме); далее, один из руководителей военно-политической разведки Штейнвакс и статс-секретарь Министерства финансов граф фон Редерн. Все они участвовали, в соответствии с политическими решениями кайзера, по всем представлениям глав дипломатического ведомства по финансированию противоправительственной деятельности большевиков, эсеров, анархо-коммунистов и украинских националистов из «Спилки». Революционеры, включая Ленина и Чернова, были изощренными конспираторами, избегавшими прямого контакта с германскими агентами, с которыми контактировал через своих представителей: у большевиков – эстонец Кескюла, социал-демократы Ганецкий (Фюрстенберг) и Козловский (специалисты по странам Центральной и Северной Европы), Раковский и Радек (специалисты по Германии и балканским странам). Радек, Ганецкий и Воровский во время войны проживали в Стокгольме и составляли Заграничное бюро Центрального Комитета РСДРП (б). В задачи этого бюро входили контакты с социалистами различных европейских стран, которые не “скатились на позиции социал-патриотизма и социал-шовинизма”, а также связь с главным германским агентом, Парвусом, и пересылка получаемых от него денежных германских субсидий русским большевикам, а также эсерам и меньшевикам для противоправительственной деятельности в России. Для прикрытия денежных потоков Ганецкий занимался обширными “коммерческими” и финансовыми операциями, используя для этого германские и шведские банки. Эсеры и меньшевики использовали в качестве своего центра для связи с Парвусом и его эмиссарами Норвегию и ее столицу – Христианию. Главным посредником между обеими сторонами – Германией и российскими социалистами – был Парвус. Известный западный историк Д. Шуб замечает: “Слухи о том, что Парвус, благодаря своим связям с Германией и Турцией, якобы зарабатывал миллионы на поставках хлеба из балканских стран для германской армии, распространялись главным образом теми российскими революционерами, которые состояли в тайных сношениях с ним и через него получали от германского правительства субсидии на свою пораженческую пропаганду. Все “торговые дела”, которыми Парвус в течение войны занимался в действительности, были скрытыми предприятиями германского правительства”. Известно, что по отношению к войне Ленин и Чернов как левоцентристский эсер заняли пораженческую позицию. Находясь на этой позиции, Ленин совместно с другими “социалистами-интернационалистами”, как русскими – меньшевик Мартова и эсер Чернова, – так и европейскими, провели в Швейцарии две известных “международных социалистических конференции” — в Циммервальде (в сентябре 1915 года) и в Кинтале (в апреле 1916 года). На этих конференциях был, как известно, провозглашен знаменитый лозунг: “Мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов”. Обе конференции представляли значительное событие в политической жизни европейских социалистов. На Кинтальской международной конференции социалистов-интернационалистов в Швейцарии (24-30 апреля 1916 года, сначала – Берн, затем – деревушка Кинталь) участвовали 43 делегата из 10 европейских стран, которые приняли пацифистский манифест. На Циммервальдской международной социалистической конференции в Швейцарии (5-8 сентября 1915 года, Циммервальд) собрались 38 делегатов из 11 европейских стран, которые обсуждали задачи европейской социал-демократии в условиях войны. Ленину не удалось добиться на них утверждения своего лозунга по превращению империалистической войны в войну гражданскую.

      Известные деятели желтого Февраля – В. Бурцев в 1927 году (в брошюре «Юбилей предателей и убийц»), П. Н. Милюков (в «Истории второй русской революции») и С. П. Мельгунов в 1940 году (в книге «Золотой немецкий ключ к большевицкой революции») приводят отдельные замечания о предательском союзе эсеров и большевиков с Германией. Однако, свои доводы об их измене они документально не подтверждают. В январе 1921 года лидер правой социал-демократии Германии Эдуард Бернштейн опубликовал в газете “Форвертс” статью, в которой сообщал, что, как ему известно из достоверных источников, большевики получили от правительства кайзера огромную сумму – больше 50 миллионов золотых марок (в ценах 2014 года – 1,1 млрд. долларов). В 1945 году американской армией в Германии были найдены в пяти замках, расположенных в горах Гарца, архивы германского Министерства иностранных дел; они были частично разобраны американцами и англичанами, и в них было найдено множество документов, касающихся немецко-большевистского союза в 1915-1918 годов. Часть этих документов была издана в 1958 году в Лондоне З. А. Б. Земаном под заглавием: “Германия и революция в России 1915-1918 гг.”. Приведенные Земаном документы не составляют картины законченного германско-большевистского сотрудничества. Они показывают, что инициатором и координатором с германской стороны противоправительственной деятельности в России был Парвус, который в марте 1915 года представил германскому правительству меморандум, заключавший подробный план организации революционного движения в различных частях Российской империи. Парвус также указал на необходимость, для осуществления плана, его финансирования. План был одобрен кайзером: с марта 1915 года до декабря 1917 года Парвус занимал место главного координатора в отношениях между германским правительством и большевиками, а также другими российскими социалистами. В Копенгагене он основал “Институт для изучения причин и последствий мировой войны”, в котором состоял ряд русских политических эмигрантов разных мастей. В Стокгольме Парвус контактирует с членами Заграничного бюро ЦК большевиков, в частности, с Ганецким, членом бюро и сотрудником института в Копенгагене. Статс-секретарь МИД Германии фон Ягов 6 июля 1915 года направляет статс-секретарю Министерства финансов письмо следующего содержания: «Пять миллионов марок требуется для революционной пропаганды в России». Посол в Берне фон Ромберг 30 сентября 1915 года доносит рейхсканцлеру содержание программной беседе Кескюла с Лениным и особенно подчеркивает намерение Ленина после заключения мира с Германией организовать вторжение русских войск в Индию. Посол в Копенгагене Брокдорф-Ранцау 21 декабря 1915 года докладывает рейхсканцлеру о том, что, по утверждению «д-ра Гельфанда», для полной организации революции в России требуется 20 миллионов рублей. Он же 23 января 1916 года пишет, что д-р Гельфанд возвратился из Стокгольма, где он провел три недели, совещаясь с русскими революционерами, и немедленно направил переданную в его распоряжение сумму в один миллион рублей в Петроград, где она употреблена по прямому назначению.

       Ленин в это время проживал в Швейцарии, где издавал газету «Социал-Демократ». В статье Д. Шуба находим такое сообщение об этом предприятии: «Газетка Ленина «Социал-Демократ» печаталась в незначительном количестве экземпляров и на дешевой бумаге. Отдельные экземпляры пересылались в Германию и там фотографическим путем перепечатывались на гильзовой бумаге в типографии германского Морского министерства в большом количестве экземпляров. Отпечатанные экземпляры через Кескюлу отправлялись в Копенгаген и в Стокгольм и пересылались в Россию».

      В конце 1916 года и в начале 1917 года экономическое и военное положение центральных держав усугубилось. В декабре 1916 года Германия предложила начать переговоры о мире, но западные державы и российский император отвергли это предложение. Германия была вынуждена перейти к политике военного социализма, которая проводилась правящим военным дуумвиратом Гинденбурга-Людендорфа. Известие о желтом Феврале в России возбудило в Берлине надежды на победу. Заместитель Гинденбурга в Генеральном штабе генерал-полковник Людендорф писал по этому поводу: «С моего сердца свалилась многопудовая тяжесть. Русская революция означала значительное ослабление Антанты и существенное облегчение нашего тяжелого положения». Политика Временного правительства в вопросах войны и мира ориентировалась на Антанту, и глава российского МИД Милюков объявил о намерении кабинета вести войну до победного конца в союзе и согласии с западными державами. По этой причине Германия нуждалась в других союзниках в России. Ленин немедленно после Февральской революции и образования Временного правительства провозгласил: «Наша тактика – полное недоверие, никакой поддержки новому правительству». Развивая и обосновывая свою позицию в вопросе войны, Ленин писал в марте 1917 года, находясь в Цюрихе: «Царское правительство начало и вело настоящую войну как империалистическую, грабительскую, разбойничью войну, чтобы грабить и душить слабые народы. Правительство Гучковых и Милюковых есть помещичье и капиталистическое правительство, которое вынуждено продолжать и хочет продолжать именно такую самую войну… Гучков, Милюков с Ко. воспользовались борьбой рабочих против царской монархии, чтобы захватить власть, а договоры, заключенные царем, они подтвердили… Гучковско-Милюковское правительство есть, в сущности, лишь приказчик англо-французского капитала… Чтобы добиться мира… надо, чтобы власть в государстве принадлежала не помещикам и капиталистам, а рабочим и беднейшим крестьянам». Людендорф пишет, что «имперский канцлер, по совету социалистов, переправил Ленина в Швецию». Верховное командование армии одобрило это, а в своих воспоминаниях Людендорф прямо говорит: «Посылая Ленина в Россию, наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправдано: Россию нужно было повалить». 23 марта н. ст. статс-секретарь Циммерман телеграфировал в «Главную квартиру» армии – Ставку германского кайзера, что, согласно донесению посла в Берне Ромберга, «ведущие русские революционеры» выражают желание возвратиться в Россию через Германию; статс-секретарь полагает, что «это было бы в наших интересах», и высказывается за выдачу разрешения. Дело быстро прошло все инстанции, поездка была одобрена, и 2 апреля н. ст. помощник статс-секретаря Буше телеграфировал Ромбергу: «Желательно, чтобы перевоз русских революционеров через Германию состоялся как можно скорее». При посредстве швейцарских социал-демократов Гримма и Платтена, был заключен договор с немцами о проезде ленинцев через Германию в знаменитом «опломбированном вагоне». Поездкой Ленина и его штаба интересовался и сам император Вильгельм. 12 апреля н. ст. офицер для связи при императорской главной квартире телефонировал в Берлин, что император предложил дать «проезжающим через Германию русским социалистам» копии официальных германских документов и речей и разной литературы, чтобы они могли информировать других в своей стране.

       Прибыв 3 апреля ст.ст. в Петроград, Ленин выступил на торжественной встрече с музыкой, приветственными речами и почетным караулом. Штейнвакс, один из руководителей германской разведки, 21 апреля н. ст. телеграфировал из Стокгольма в Берлин Министерству иностранных дел: «приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели бы». Ленин развернул широкую антивоенную кампанию в статьях, речах и воззваниях, начиная с его знаменитых «Апрельских тезисов». Апрельское воззвание большевистского ЦК и Петербургского комитета партии «к солдатам всех воюющих стран» гласило: «Война началась и ведется капиталистами всех стран из-за интересов капиталистов, из-за грабежа слабых народностей… Неужели мы будем еще сносить покорно наше иго, сносить войну между классами капиталистов?.. – Нет, братья-солдаты, пора нам открыть глаза, пора взять самим в руки свою судьбу… Новое правительство в России, свергнувшее Николая II, есть правительство капиталистов. Оно ведет такую же разбойничью, империалистическую войну, как и капиталисты Германии, Англии и других стран. Оно подтвердило разбойничьи тайные договоры, заключенные Николаем II с капиталистами Англии, Франции и пр.» Пораженческая кампания Ленина проводилась при предоставлении легальных возможностей для работы большевиков со стороны Керенского и Временного правительства и наличии огромных материальных средств. В документах, изданных Земаном, говорится, что 1 апреля 1917 года Министерство иностранных дел в Берлине обратилось в Министерство финансов с просьбой дополнительно ассигновать 5 миллионов марок для расходов «на политические цели» в России. Статс-секретарь Циммерман 3 июля телеграфировал германскому послу в Берне, что дезорганизация русской армии увеличивается и что «мирная пропаганда Ленина становится все сильнее и его газета «Правда» печатается уже в 300000 экземпляров». Статс-секретарь МИД Кюльман 29 сентября 1917 года Кюльман пишет офицеру для связи при главной квартире об успехах немецкой политической работы в России: «Наша работа дала осязаемые результаты. Без нашей непрерывной поддержки большевистское движение никогда не достигло бы такого размера и влияния, которое оно имеет теперь. Все говорит за то, что это движение будет продолжать расти…»

      В мае 1917 года начальник германского Генерального штаба генерал-фельдмаршал Гинденбург обратился к русской армии с радиотелеграммой, в которой сообщал, что «Германия готова идти навстречу неоднократно высказанным желаниям русских солдатских депутатов окончить кровопролитие… Центральные державы согласны заключить честный мир, который восстановил бы прежние добрососедские отношения… (Теперь же) Россия должна бороться и проливать кровь для достижения завоевательных целей Англии, Франции и Италии».

         В начале июля 1917 года Ленину и его сотрудникам и союзникам пришлось пережить несколько весьма неприятных дней. В распоряжении Временного правительства еще до «июльских дней» (3-5 июля) имелись некоторые данные о связях Ленина и большевиков с Германией. В июне капитан французской контрразведки Пьер Лоран передал русским властям копии с нескольких десятков телеграмм между Стокгольмом и Петербургом, которыми обменивались Ганецкий, Козловский, Ленин и другие большевики, и в которых постоянно упоминались пакеты и посылки. В мае к русским военным властям явился бежавший из германского плена некий прапорщик Ермоленко, бывший сотрудник контрразведки во Владивостоке и, затем, в действующей армии, и доложил, что он отпущен германскими властями для ведения в России пропаганды против войны. Он также сообщил, со слов двух германских офицеров, что Ленин и его партия получают от германского Генерального штаба деньги за свою антимилитаристскую пропаганду, т. е. являются платными агентами германского правительства. Во время вооруженного выступления левых коммунистов в Петрограде 3-4 июля Временное правительство решило опубликовать эти данные – с целью дискредитировать большевиков в глазах населения и солдат колебавшегося Петроградского гарнизона. Однако оно провело эту публикацию не в форме официального правительственного сообщения, а поручило сделать это бывшему члену 1-ой Государственной Думы, Алексинскому, и бывшему народовольцу Панкратову, много лет просидевшего в Шлиссельбургской крепости. Сообщение это появилось 5 июля в петроградской газете “Живое слово”; оно произвело впечатление “разорвавшейся бомбы” и значительно содействовало ослаблению симпатий к большевикам среди солдат и рабочих Петрограда. Ленин в июле 1917 года написал множество статей и воззваний – “Граждане! Не верьте грязным клеветникам” – с уверениями, что он от Ганецкого и Козловского “никогда ни копейки денег ни на себя лично, ни на партию не получал” (письмо в редакцию “Новой жизни” 11 июля). Члены Заграничного бюро ЦК большевиков также спешили со своими опровержениями и объяснениями: 9 июля Воровский, Ганецкий и Радек опубликовали в шведской печати “оправдательное” заявление, в котором утверждают, что Ганецкий в своей политической деятельности не вступал ни в какие сношения с Парвусом и что с Парвусом его связывали только торговые дела. По поводу этих публикаций германский посол в Копенгагене, граф Брокдорф-Ранцау, телеграфировал в Министерство иностранных дел, что появившееся в петроградской газете “Речь” сообщение о том, что Ленин – немецкий агент, должно быть “категорически опровергнуто”. Помощник статс-секретаря Гилмар фон дем Буше-Хадденгаузен телеграфировал в ответ: “Подозрение, что Ленин является немецким агентом; категорически опровергнуто по нашей инициативе в Швейцарии и в Швеции. Таким образом, впечатление, произведенное этим сообщением, уничтожено”. После некоторых колебаний Временное правительство решилось привлечь Ленина к судебной ответственности за сношения с неприятелем во время войны, и в газетах от 9 июля появилось сообщение прокурора Петроградской судебной палаты о предъявленных Ленину обвинениях и о предстоящем привлечении к суду Ленина и его сообщников. Через несколько дней в большевистской газете “Рабочий и солдат” появился ответ Ленина на сообщение прокурора, в котором Ленин писал: «Гнусная ложь, что я состоял в сношениях с Парвусом. Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких. Ганецкий, как торговец, служил у Парвуса или торговал вместе. Но целый ряд русских эмигрантов служил в предприятиях и учреждениях Парвуса». Луначарский в своих воспоминаниях пишет, что Ленин в ночь на 4 июля посылает в «Правду» плакат с призывом к мирным манифестация, что являлось сигналом Керенскому о том, что большевики готовы принять власть в свои руки. Луначарский утверждает, что Ленин имел план государственного переворота: «Власть, фактически передаваемая в руки большевистского ЦК, официально должна была быть воплощенной в «советском» министерстве из выдающихся и популярных большевиков. Пока что было намечено три министра: Ленин, Троцкий и Луначарский. Это правительство должно было издать декреты о мире и о земле, привлечь этим все симпатии миллионных масс столицы и провинции и закрепить этим свою власть». Суханов добавляет: «Такого рода соглашение было учинено между Лениным, Троцким и Луначарским. Оно состоялось тогда, когда кронштадтцы направились от дома Кшесинской к Таврическому дворцу. Переворот не удался. Троцкий отвергает версию Луначарского, говоря, что переворот совершают массы, а не заговорщики. Но если большевистское ЦК организует переворот, предусматривая создание правящего ядра для боевых действий и для первых шагов, то таковым ядром мог быть действительно только триумвират – Ленин, Троцкий и Луначарский». Отметим, что в эмиграции Троцкий и Луначарский жили по соседству и работали в партийной печати в Париже с 1911 года по 1915 год.

     В сентябре и октябре Ленин из подполья настойчиво толкал партию к вооруженному выступлению, которое мирным путем должно было передать власть в его руки. Земан посвящает событиям 25-26 октября ст.ст. отдельную статью. В этом сборнике партийный орган Ленина по взятию власти впервые именуем «Революционным комитетом по обороне Петрограда». Ленин писал в этом отношении 8 октября в «Письме к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде советской Северной области», что Керенский намерен «сдать Питер немцам, а сам удрать в Москву! Вот лозунг восстания, который мы должны пустить в обращение как можно шире и который будет иметь громадный успех… Керенский и корниловцы сдадут Питер немцам. Именно для спасения Питера надо свергнуть Керенского и взять власть Советам…» В это время, когда Ленин призывал партию к тому, чтобы «защищать Питер от немцев», Германия усиленно снабжала большевиков деньгами, чтобы обеспечить успех их предприятия. Так 8 ноября н. ст. 1917 года германский посол в Стокгольме Люциус телеграфировал в Министерство иностранных дел: «Прошу прислать 2 миллиона из сумм военного займа для известной цели», а 9 ноября статс-секретарь Кюльман писал статс-секретарю Министерства финансов: «Имею честь просить Ваше Превосходительство отпустить сумму 15 миллионов марок в распоряжение Министерства иностранных дел на предмет политической пропаганды в России». Получив известие о переходе государственной власти в руки Ленина, главная квартира германской армии (местопребывание кайзера в военное время) была весьма обрадована, и офицер для связи телеграфировал 9 ноября в Министерство иностранных дел: «Победа советов рабочих и солдат желательна с нашей точки зрения». Людендорф также с удовлетворением пишет по поводу захвата власти большевиками: «Надежды, связанные с посылкой Ленина, оправдались. Политическое руководство и военное командование действовало в 1917 году в согласии». Центральный комитет германской социал-демократической партии послал в Стокгольм свою делегацию для принесения большевикам поздравлений с их победой и для выражения надежды на скорое заключение «демократического мира»; от имени делегации приветственную речь стокгольмским большевикам произнес германо-большевистский координатор Парвус.

      После заключения Брест-Литовского (Брестского) мирного договора финансирование Германией Ленина и советского правительства продолжалось. 28 ноября н.ст. 1917 года помощник статс-секретаря Буше телеграфировал германскому послу в Берне: «По полученным нами сведениям, правительство в Петрограде испытывает большие финансовые затруднения. Поэтому весьма желательно, чтобы им были посланы деньги». 3 декабря 1917 года статс-секретарь Кюльман телеграфировал офицеру для связи при Главной квартире (Ставке кайзера): «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии». Офицер для связи при Главной квартире 4 декабря в ответ телеграфировал в германский МИД: «Его величество император выразил свое согласие с представлением Вашего превосходительства о возможном сближении с Россией». 15 декабря германский посол в Стокгольме Люциус телеграфировал МИД: «…Воровский допускает, что германский отказ может иметь результатом падение большевиков». 16 декабря офицер для связи при главной квартире телеграфировал в МИД, что, после принятия большевиками условий мира, “мы готовы заключить союз с Россией”. В донесении германского посла в Москве имперскому канцлеру граф Мирбах сообщает 30 апреля 1918 года: «Власть большевиков в Москве поддерживается, главным образом, латышскими батальонами и большим количеством автомобилей, реквизированных правительством, которые постоянно носятся по городу и могут доставить солдат в опасные места, если нужно». Граф Мирбах 13 мая телеграфирует: «…мне думается, что наши интересы требуют сохранения власти большевистского правительства… – …было бы в наших интересах продолжать снабжать большевиков минимумом необходимых средств, чтобы поддерживать их власть».

     В мае и июне 1918 года западные державы пытались, через своих агентов, нащупать почву в Москве для выяснения возможности сближения между советским правительством и державами Антанты. Возможность такого сближения беспокоила германские власти, и для предотвращения этой опасности они постоянно снабжают Москву денежными дотациями. 18 мая статс-секретарь Кюльман телеграфировал своему московскому послу: «Пожалуйста, тратьте большие суммы, так как весьма в наших интересах, чтобы большевики удержались у власти». 3 июня граф Мирбах телеграфировал в министерство: «Ввиду сильной конкуренции Антанты необходимы 3 миллиона марок в месяц». В меморандуме, который статс-секретарь Кюльман получил от советника Траутмана и который он “строго секретно” сообщил 8 июня статс-секретарю Министерства финансов Редерну, сообщались следующие сведения: «…Во время недавних усилий Антанты в России убедить совет рабочих депутатов принять требования Антанты, принятие которых могло бы привести к ориентации России в сторону Антанты, граф Мирбах вынужден был истратить значительные суммы, чтобы предотвратить принятие какого-либо решения в этом направлении… Граф Мирбах донес, что ему нужно теперь 3 миллиона марок в месяц для расходов на этот предмет. Однако в случае изменения политической ситуации может понадобиться сумма в два раза большая. Фонд, который мы имели до сих пор в своем распоряжении, весь истрачен. Поэтому необходимо, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Ввиду указанных выше обстоятельств, фонд этот должен быть не менее 40 миллионов марок». 11 июня статс-секретарь Министерства финансов Редерн сообщил статс-секретарю иностранных дел о своем согласии, ассигновать 40 миллионов марок на указанный предмет.

      Историк Д. Шуб заявляет: «Конечно, Ленин не встречался ни с Вильгельмом II, ни с Людендорфом и не договаривался лично с канцлером Бетманом-Гольвегом и не получал от них ящиков с золотыми германскими марками или с русскими государственными ассигнациями…Но большевистская партия никогда ни одного шага не сделала без его ведома, больше того, он всегда был инициатором всех решений и выступлений партии. Правительство Вильгельма II давало деньги не отдельным большевикам, “окружавшим” Ленина, но именно партии, а Ленин всегда был ее абсолютным диктатором».