Ленин и Керенский. Эпилог.

     Советское правительство продолжало стремиться к экономическому сотрудничеству США. Оно в конце февраля 1920 года снова обратилось к американскому правительству с предложением начать мирные переговоры, уверяя, что «США могут сыграть гигантскую роль в великом деле восстановления экономической жизни России» и что, с другой стороны, советское правительство не имеет «ни малейшего намерения вмешиваться во внутренние дела Америки». Однако новый государственный секретарь оказался таким же непримиримым противником большевиков, каким был Лансинг. В своем письме американскому послу в Лондоне Дэвису от 2 августа 1920 года Колби писал: «Американское правительство считает, что признание советского режима или переговоры с ним означали бы отказ от моральных принципов с целью достижения материальных выгод, которые оказались бы временными и купленными слишком дорогою пеною. Правительство США полагает, что длительное и справедливое решение проблем Восточной Европы не может быть достигнуто таким путем. Правительство США разделяет отвращение цивилизованного мира к тирании, которая ныне господствует в России и которая отвергает все принципы, на которых основаны отношения между народами».

     В августе 1920 года итальянский посол в Вашингтоне Авеззана обратился к государственному департаменту с запросом об отношении правительства США к советскому правительству и вообще к политическому положению в Восточной Европе. В своей ответной ноте от 10 августа 1920 года Колби обстоятельно изложил принципиальную позицию американского правительства в русском вопросе. Правительство США с полной симпатией относится к великому русскому народу, помнит старую дружбу России и США и желало бы оказать русскому народу возможную помощь. Оно отказывается поддерживать расчленение бывшей Российской империи и готово признать независимыми государствами только Финляндию, Польшу (в этнографических пределах) и Армению. В 1922 году правительство США также признало независимость трех прибалтийских государств — Эстонии, Латвии и Литвы. Далее указывалось, что Белый дом не может установить нормальные и дружественные отношения с правителями России, которые тиранически правят страной без согласия большинства русского народа и которые в международной политике отрицают все моральные принципы и все обычаи, на которых держатся отношения между народами. Большевистское правительство поддерживает и субсидирует III Интернационал, открыто ставящий своей целью ниспровержение законных правительств и всего социального строя в некоммунистических государствах. Большевистское правительство не признает для себя обязательным соблюдение соглашений, заключенных с “капиталистическими” странами, и его дипломатические миссии в этих странах являются, по своему назначению, органами интриг и революционной пропаганды против учреждений и законов этих стран. Государственный секретарь просил итальянского посла сообщить европейским правительствам текст американской ноты.

       Советское правительство было возмущено нотой Колби. В циркулярной телеграмме от 10 сентября 1920 года советским представителям за границей наркоминдел Чичерин рекомендовал протестовать против “грубых клеветнических обвинений” американской ноты и уверял, что советский строй является демократией; что советское правительство “неуклонно держится того взгляда, что коммунистический строй не может быть навязываем силой другому народу”, и что “Российское советское правительство считает необходимым установить и неуклонно соблюдать мирные и дружественные отношения с существующими правительствами других стран”.

     В этой связи Советское правительство 23 ноября 1920 года издало декрет о концессиях, имевший целью предоставить разработку естественных богатств России иностранным капиталистам. Концессионерам обещались всевозможные экономические выгоды и “торговые преимущества”; им были обещаны достаточно продолжительные сроки концессий для обеспечения “полного вознаграждения концессионера за риск и вложенные в концессию технические средства” и, главное, правительство РСФСР гарантировало, что “вложенное в предприятие имущество концессионера не будет подвергаться ни национализации, ни конфискации, ни реквизиции”. По поводу декрета 23 ноября в большевистском ЦК произошел раскол и образовались фракции. Защищая эту политику, Ленин настойчиво уверял партийных товарищей, что концессии представляют собой не мир с капитализмом, а продолжение войны, только в иной форме и иными средствами. На заседании III Интернационала в 1922 году Ленин утверждал, что западные капиталисты, привлеченные “сугубой прибылью”, помогут восстановить народное хозяйство, особенно промышленность в России, и “мы выигрываем время… в эпоху, когда наши иностранные товарищи подготовляют их революцию. А чем основательнее она будет подготовлена, тем вернее победа. Ну, а до тех пор мы будем вынуждены платить дань”. В речи на коммунистическом собрании в Москве 26 ноября 1920 года Ленин сказал по поводу концессий и временных уступок капитализму: “…но как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить весь капитализм, мы немедленно схватим его за шиворот”.

     В сентябре 1920 года в Москву приехал предприимчивый американский инженер Вандерлип и обратился в СНК с предложением сдать в концессию или продать “синдикату Вандерлипа” Камчатку для разработки там нефтяных источников и устройства русско-американской военно-морской базы (для защиты против Японии). В своем обращении в Совнарком от 18 сентября 1920 года Вандерлип писал: “Я приехал к вам из Америки в качестве представителя группы самых крупных предпринимателей, живущих в настоящее время на Тихоокеанском побережье. Американский народ думает, что надо положить конец хаосу, царящему в Европе. Главным условием этого является признание Российской Советской Республики Соединенными Штатами. Мы намерены настаивать перед президентом и конгрессом Соединенных Штатов на признании Советской России для, того, чтобы великие пути торговли и промышленности, бывшие открытыми в течение полутора столетий, могли опять функционировать и связать дружескими узами 250 миллионов людей, между которыми до вступления в управление страной настоящего американского правительства не было и тени раздора”. Усматривая причину несогласия между США и РСФСР в факте личной политике президента Вильсона, Вандерлип надеялся, что американская политика в русском вопросе коренным образом изменится с предстоящей на ближайших выборах победой республиканской партии и со вступлением в управление страной сенатора Гардинга. В заключение своего письма Вандерлип восхваляет русскую революцию, означавшую “освобождение от тысячелетнего рабства и угнетения могучей России с ее 150-ю миллионами белого населения”, и утверждает: “То, что вы совершили только вчера, мы совершили уже 154 года назад”. В Москве Вандерлип встретился и поговорил с Лениным, и оба остались довольны друг другом. О своих надеждах, связанных с будущими американскими (и иными) концессиями, и о своей встрече с Вандерлипом Ленин подробно докладывал 21 декабря 1920 года на собрании коммунистической фракции VIII съезда советов. Ленин принял Вандерлипа весьма любезно: “…мы с ним обменивались всякими любезностями…хотя, конечно, перспектива побеседовать с такой капиталистической акулой не принадлежит к числу приятных”.

       По существу обсуждаемых вопросов Ленин указал, что за предложение отдать Камчатку в концессию американцам “мы должны ухватиться обеими руками. Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая, по существу, все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии”; а “привлекая американский империализм против японского”, мы держимся “основной линии” нашей внешней политики — всячески использовать рознь империалистических держав и затруднять соглашения между ними. Весьма важным и выгодным для Советской России является тот факт, что Вандерлип ведет в Америке агитацию за признание советской власти и установление экономических отношений». Уходя от Ленина, Вандерлип сказал: “Да, надо признаться, что у мистера Ленина рогов нет, и я должен буду это сказать всем своим знакомым в Америке”. В Америке Вандерлип в ряде газетных статей всячески рекомендовал соглашение с Советской властью и в одной газете написал даже, что он сравнивает Ленина с Вашингтоном. Но если Вандерлип сравнивал Ленина с Вашингтоном, то у Ленина было для него менее лестное сравнение: “Мы получили возможность бросить в это болото камень — в лице Вандерлипа”, и это важно, ибо “наш главный интерес — добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне”. Однако просоветская агитация Вандерлипа и его единомышленников не достигла своей цели, им не удалось убедить правительство и общественное мнение США в необходимости и пользе соглашения с Лениным.

        Отчет НКИД VIII съезду Советов, созванного в конце декабря 1920 года, характеризует советско-американские отношения следующим образом: «со стороны Америки той же упорной, но мало активной враждебностью, как за все время после американских грандиозных стачек. После отвода американских войск из Архангельска и Сибири, закончившегося в начале текущего года, Америка не принимала официального участия в вооруженные нападениях против России, но она всячески поддерживала блокаду и ставила всевозможные препятствия к установлению торговых сношений. Правительство Америки время от времени официально выступало с злостными нападками по адресу Советской России. Представитель НКИД в Америке тов. Мартенс подвергался всяческим преследованиям со стороны американских властей и, наконец, был присужден к высылке из пределов Америки. Вместе с выступлением против Мартенса происходили зверские преследования коммунистического движения в Америке. Коммунисты арестовывались тысячами, в особенности в связи с развивающимся там революционным движением рабочих масс. С другой стороны, в полном контрасте с отрицательным отношением правительства Америки к Советской России частные американские капиталисты и группы капиталистов проявляют определенное стремление к возобновлению торговых сношений с Россией. Предложения продажи американских товаров и других деловых сделок часто поступают к нам и.. большое количество американского товара уже прибыло в Россию…в 1919-1920 годах …весь американский экспорт в Россию составил всего лишь 200 тысяч долларов».

     В этот период времени Исполком Коминтерна старался, как можно более обстоятельно и убедительно внушить американским рабочим неизбежность мировой революции. Так 20 декабря 1920 года Исполком публикует воззвание под заглавием: “Американская революция. Воззвание Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала к рабочему классу Северной и Южной Америки”. Воззвание начиналось словами: “В настоящий момент мировой революции главнейшей задачей рабочего класса является подготовка его в духовном и материальном отношениях к революционному завоеванию власти, к ниспровержению капитализма и империализма”. И далее: “Коммунистический Интернационал не служит ответом ни на специально русские требования, ни на требования революции в одной только стране. Наша организация и наши цели имеют всемирно-исторический горизонт. Все сознательные рабочие Европы, Америки, Азии, чернокожие, желтокожие, белые включены в Коммунистический Интернационал и борются за осуществление его целей. Задача Коммунистического Интернационала — сломить могущество мирового империализма. Для ее выполнения Интернационал должен объединить революционную борьбу рабочих всего мира… Борьба рабочих против империализма есть гражданская война, которая, по необходимости, переходит в открытую вооруженную борьбу за власть. Коммунистический Интернационал — это генеральный штаб такой гражданской войны и мировой революции. Мы обращаемся прямо к вам, рабочие обеих Америк, потому что ваша задача является наиболее важной задачей для мировой революции. Только ваша победа может обеспечить окончательную победу мировой революции. Ниспровержение американского империализма — самого сильного и самого свирепого во всем мире, последнего оплота интернационального капитализма — рабочими Соединенных Штатов и Латинской Америки будет решающим фазисом мировой революции. Это является вашей и, вместе с тем, и нашей задачей!”

      Призывы Коминтерна к социальной революции не нашли отклика в широких массах американских рабочих. Советский историк рабочего движения в США горько жалуется на идейную и политическую “отсталость” американского рабочего класса: «В США массы больше чем, где бы то ни было, находились под влиянием идей буржуазно-демократического парламентского реформизма… Политическая отсталость американского пролетариата усугублялась тем, что АФТ — единственная массовая тред-юнионистская организация еще с конца XIX столетия совершенно отказалась от борьбы за идейную и политическую самостоятельность рабочего класса и его социалистические цели. Ее политика, так называемой “нейтральности” тред-юнионов, на деле означала признание буржуазной политики и отказ от социалистической». Во главе АФТ долгое время стоял Самуил Гомперс, обладавший здравым смыслом и ясным политическим разумением, и гомперсистское руководство АФТ относилось отрицательно и к Советской власти, и к коммунистическому движению в США. На съезде АФТ, состоявшемся в июне 1919 года, в момент сильного развития стачечного движения и общего политического волнения в стране, политика «гомперсистского руководства в русском вопросе» встретила довольно сильную оппозицию. Съезд высказался против военной интервенции США в Советской России, но одобрил политику непризнания советского правительства законным правительством России. И последующие съезды АФТ высказывались против признания большевистского правительства. В том же 1919 году в США образовались две коммунистических партии, которые в 1921 году объединились, но и число их членов – около 12.000 в 1921 году – и успех их агитации в рабочих массах были весьма незначительны, и коммунисты оставались в рабочем движении США маленькими сектантскими кучками на крайнем левом фланге. Правящие круги США в тот период времени не останавливались перед насилием в отношении левых элементов американской политической машины. Эдгар Гувер к тому времени уже создал прототип репрессивной организации, которая впоследствии стала известным как ФБР, и правительство США направило ее деятельность на организацию репрессий в отношении американских левых. По некоторым сведениям, от репрессий прототипа ФБР в 1919 году пострадало свыше 50 тысяч американских граждан. Всеми возможными способами Белый дом сбил накал социальной революции в США. Американская конституционно-парламентская машина действовала по инерции; на выборах в ноябре 1920 года одержала победу республиканская партия, и с марта 1921 года президентом США стал В. Гардинг, а государственным секретарем — К. Юз.

      Немедленно по вступлении в должность президента Гардинга официальная Москва поспешила протянуть новому президенту свою миролюбивую руку для дружеского рукопожатия. Председатель ВЦИК М. Калинин 20 марта 1921 года обратился к президенту Гардингу со следующим письмом: “С первых дней своего существования Советская Россия надеялась на возможность скорого установления дружественных отношений с великой Северо-Американской Республикой и твердо рассчитывала, что между обеими республиками создадутся тесные и устойчивые отношения к взаимной выгоде. Но президент Вильсон, без всякой причины и без объявления войны напавший на Российскую Республику, за все время своего управления проявлял растущую враждебность к Российской Республике. Советская Россия надеется, что Американская Республика не будет упорствовать на этом пути, и что новое Американское Правительство ясно поймет, какую громадную пользу принесет обеим республикам возобновление между ними деловых сношений, и примет во внимание интересы обоих народов, повелительно требующие устранения разделяющей их теперь стены. Советская Республика, всецело поглощенная работой в деле внутреннего восстановления и воссоздания своей хозяйственной жизни, не намерена ни в малейшей мере вмешиваться во внутренние дела Америки, и настоящим Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет категорически заявляет об этом… Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет обращается к Вам с официальным предложением установить между Россией и Америкой торговые отношения. Для этой цели должны быть вообще урегулированы отношения между обеими республиками. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет обращается по этой причине с предложением отправить в Америку специальную делегацию для ведения переговоров с Американским Правительством и для разрешения вопроса о деловых отношениях и о возобновлении торговли между Россией и Америкой”.

       На это новое предложение дружбы из Вашингтона 25 марта 1921 года в Москву был отправлен следующий ответ: «Правительство Соединенных Штатов относится с глубокой симпатией и серьезным сочувствием к тяжелому положению русского народа и желает помочь всеми мерами и содействовать всяким возможностям для восстановления торговых отношений на прочном фундаменте. Для Правительства Соединенных Штатов является очевидным, что при существующих обстоятельствах не может быть никакой уверенности в развитии торговли… Только в развитии производительных сил кроется источник надежды для русского народа, и было бы напрасно ожидать восстановления торговых отношений до того, как будет заложен прочный хозяйственный фундамент. Необходимыми условиями производства являются личная безопасность, признание и полные гарантии частной собственности, святость договоров и право на свободный труд. Если предполагаются коренные изменения, предусматривающие надлежащую неприкосновенность личности и собственности и установление существенных для поддержания торговли условий, то Правительство Соединенных Штатов будет счастливо иметь убедительные доказательства проведения в жизнь таких изменений. Но до сих пор, пока Правительство Соединенных Штатов не получит этих доказательств, оно не может считать, что существует надлежащая база для рассмотрения вопроса о торговых сношениях».

       В 1921-1922 годах была найдена почва для русско-американского сотрудничества — общественная благотворительность. В эти годы голодом были охвачено Поволжье. Советское правительство не смогло справиться с тяжелым бедствием и было вынуждено обратиться к западному миру с призывом о помощи. Американское правительство и общество широко и великодушно отозвались на этот призыв. В 1919 году была создана широкая организация, точнее, союз благотворительных организаций (поддерживаемый правительством) для оказания экономической помощи странам и народам, пострадавшим от мировой войны и ее последствий. Называлась эта организация «Америкэн Релиф Администрешн» или, в сокращенном русском обозначении, АРА. Во главе этой организации стоял министр торговли Герберт Гувер (будущий президент США). 20 августа 1921 года в Риге замнаркоминдела Литвинов и директор АРА в Европе В. Л. Браун подписали соглашение об организации и условиях работы АРА в России, и с 1 октября АРА начала свою работу. Работа широко развернулась в 1922 году и закончилась в июне 1923 года: «В 1922 году число детских (дополнительных) пайков было доведено до 5 милл.; в том же 1922 г. АРА приняла на себя дополнительное питание и взрослых (в июле-сент. также до 5 милл. чел.), так что в период максимального развития своей деятельности она выдавала дополнительно питание приблизительно 10-ти милл. чел.”. Аппарат АРА в России составляли 300 человек, приехавших из Америки, и свыше 10.000 нанятых русских. Ленин также отмечал выдающуюся роль АРА, которая первоначально была организована для помощи пострадавшему от войны населению Европы, работая в 1921-23 годах в России, данная организация «обслуживала 37 губерний, пострадавших от голода, оказывая помощь продовольствием, медикаментами, одеждою, обувью и пр., израсходовав за время своей деятельности свыше 135 миллионов золотых рублей (в ценах 2014 года – 5 млрд. долл.)». Работа АРА в РСФСР продолжалась с августа 1922 года по июнь 1923 года.

         В 1922 году правительства западноевропейских держав решили созвать в Генуе международную конференцию для обсуждения финансово-экономических вопросов, связанные с экономическим восстановлением Европы после потрясений мировой войны. Советское правительство было приглашено и согласилось принять участие в Генуэзской конференции, но правительство США отказалось «принимать участие в этих бесполезных разговорах». Следует отметить, что США также не подписали Версальского мира и ввиду жесткой конкуренции с англо-французским блоком в Европе заявили о своем нейтралитете в международных делах и предупредили Англию и Францию о невмешательстве в дела Западного полушария. Настойчивые старания советского правительства добиться установления обоюдно выгодных экономических отношений оказывались тщетными не только потому, что правительство США отказывалось вступить в какие-либо отношения с «так называемым советским правительством». Конечно, и этот юридический фактор имел свое значение, особенно в отношении концессий, обещанных иностранцам в Советской России. При отсутствии дипломатического и консульского представительства в РСФСР американские предприниматели, отправлявшиеся туда за «сугубой прибылью», не могли рассчитывать на легальную защиту своего правительства и должны были рисковать своими капиталами и личной безопасностью, полагаясь только на гарантии СНК и советское правосудие. Торговые отношения между двумя странами не могли развиваться и по причинам чисто экономического характера. Правительство США еще в 1920 году отменило запрещение вывоза американских товаров в РСФСР и предоставило частным лицам и корпорациям вести торговые сношения на свой риск и страх. Советское правительство могло платить золотом, запасы которого были недостаточны.

      Если правительство США твердо и неуклонно проводило свою политику «непризнания советского правительства», то в американском обществе, конечно, была и оппозиция, требовавшая признания России. На крайнем левом фланге рабочего движения действовала американская компартия, снабжаемая инструкциями и субсидиями из Москвы. Кроме коммунистов, в пестрой компании советских друзей в США были и псевдолиберальные сенаторы, и предприимчивые промышленники и инженеры, заинтересованные советским экспериментом, и мнимо-прогрессивные дамы общества. Но АФТ твердо стояло на своей позиции отрицательного отношения к большевистской власти. 9 июля 1923 года президент Американской федерации труда Гомперс, с целью выяснить отношение правительства к вопросу о “признании”, обратился к государственному секретарю Юзу с письмом, в котором заявлял, что руководство АФТ решительно возражает против признания. Несмотря на некоторые изменения в экономическом положении населения России в связи с введением «новой экономической политики», АФТ, «стоя на американских принципах права, справедливости и демократии», считала признание советского правительства недопустимым: «Было и остается убеждением АФТ, что советская власть не может быть признана, ибо она есть автократия, навязанная русскому народу без его согласия и вопреки его воле и поддерживаемая таким же образом…Для американских рабочих настоящая тирания в России есть явление презренное и нетерпимое на практике, не говоря уже о принципиальных соображениях». Государственный секретарь ответил Гомперсу обширным письмом, в котором еще раз подробно изложил основания, не позволяющие правительству США признать большевистское правительство.

       В августе 1923 года президент США Гардинг умер и президентом стал, по конституции, вице-президент Кулидж. В своем послании Конгрессу, 6 декабря 1923 года, новый президент сказал, что в международной политике «Россия представляет значительные трудности. Мы всемерно желаем, чтобы великий народ, который является нашим традиционным другом, снова занял свое место среди народов земного шара. Мы с величайшей щедростью пришли ему на помощь в постигшем его бедствии. Наше правительство не имеет ничего против того, чтобы наши граждане вступали в торговые сделки с русскими… Как только будет проявлено желание компенсировать наших граждан, которым нанесен ущерб, и признать долги, сделанные у нашего правительства не царем, а вновь образовавшейся Российской республикой; как только будет покончено с враждебным отношением к нашему строю, …тогда наша страна первой окажет России экономическую и моральную помощь». Советское правительство решило воспользоваться этим случаем и еще раз предложить правительству США восстановить нормальные дипломатические отношения. 16 декабря 1923 года наркоминдел Чичерин послал президенту Кальвину Кулиджу следующую телеграмму: «Советское правительство постоянно стремилось к восстановлению дружеских отношений с США, основанных на взаимном доверии. Имея в виду эту цель, оно неоднократно выражало готовность вступить в переговоры с Американским правительством и устранить все недоразумения и разногласия между обеими странами. Ознакомившись с Вашим посланием Конгрессу, Советское Правительство, искренне желая установить наконец прочную дружбу с народом и правительством Соединенных Штатов, извещает Вас о своей полной готовности обсудить совместно с Вашим правительством все вопросы, затронутые в Вашем послании, причем в основу этих переговоров будет положен принцип обоюдного невмешательства во внутренние дела другой стороны. Советское Правительство будет продолжать твердо держаться этого принципа…» Государственный секретарь Юз 18 декабря 1923 года телеграфировал американскому послу в Ревеле для передачи Чичерину через советского представителя в Эстонии следующий ответ американского правительства: «В настоящее время нет оснований для переговоров. Американское правительство, как сказал Президент в своем послании Конгрессу, не намерено отказываться от своих принципов… Если советское правительство готово возвратить американским гражданам конфискованную у них собственность… оно может это сделать. Если оно готово отказаться от декрета, отменяющего русские долговые обязательства в отношении США и признать эти обязательства, оно может это сделать. Для того чтобы осуществить эти меры, не нужны ни конференции, ни переговоры, и их осуществление было бы доказательством доброй воли Москвы… Весьма серьезным фактом является продолжающаяся пропаганда с целью ниспровержения американского строя («американских учреждений»). Правительство США не может входить ни в какие переговоры, пока антиамериканские «усилия», направляемые из Москвы, не будут прекращены». Этот ответ государственного секретаря Юза в декабре 1923 года был последним официальным советско-американским документом при жизни Ленина.