Ленин и Керенский. Эпилог.

       Из комментария Земана известно, что в июле 1916 года Колышко (бывший секретарь С.Ю. Витте) и князь Д.О. Бебутов (один из учредителей первых масонских лож в России в начале XX века) вели в Стокгольме переговоры с представителями МИД Германии о финансировании в России “прогерманской” пропаганды. Участие в переговорах также принимал участие Варбург. «Германия тогда выделила 2 миллиона рублей, на которые в мае 1917 года начала выходить газета Горького «Новая жизнь», – утверждает Земан. Весьма важна для понимания исторического контекста телеграмма германскому посланнику в Стокгольме от заместителя статс-секретаря Циммермана (куратора со стороны государства финансирования революционеров в России с самого начала акции Парвуса в январе 1915 года): “Берлин. 30 июня 1915. Лично. Расшифровать лично. Банкир Макс Варбург из Гамбурга в ближайшие дни прибудет к вам с особо секретным заданием, которое он изложит Вашему Высокоблагородию лично. Для видимости он будет выступать в роли специального уполномоченного немецкого правительства по валюте и вопросам, связанным с разрешениями на экспорт в нейтральные страны, и будет вести переговоры в связи с неурегулированными авансами и франкированием задержанных товаров. Прошу сообщить всему персоналу посольства, включая генерального консула Хауга, только эту цель поездки и оказать господину Варбургу необходимую поддержку во всех переговорах, или просить об этом господина Хауга. Но до его прибытия об этом деле вообще не нужно упоминать. Циммерман”.

      Доказано, что и Троцкий, и даже Керенский получали деньги из австрийских и германских военных фондов. В этой связи имеются сенсационные «документы Сиссона» о финансировании Германией большевиков, опубликованные в 1919 году. «Документы Сиссона» были официально объявлены подлинными и спешно изданы Комитетом США по общественной информации, а затем признаны «явной и грубой подделкой». Если все они действительно сфальсифицированы, о чем Кеннаном (младшим) написана объемистая книга, то странно излишнее засвечивание в этих документах настоящих банковских участников операции: Варбурга, «Хиа Банкен», «Дисконто-Гезельшафт» и других. Сам Кеннан заметил, что «те, кто подделывал их, определенно имели доступ к какой-то необычно надежной информации».

       Некоторые исследователи полагают, что масонская солидарность играла большую роль в революционном движении в России: «…лояльность может не всегда оказаться такой, какой она провозглашается или видится. Мы можем высказать догадку, что Троцкий, Алейников, Вольф, Кутлер и некоторые другие, действуя ради общей конкретной цели, имели также какую-то общую более высокую цель, чем государственная лояльность или политическая окраска… Эта лояльность, более высокая, чем формируемая обшей непосредственной целью, не обязательно должна выходить за рамки обычной дружбы, хотя это и трудно себе представить при столь многоязычной комбинации”. О степени координации можно судить на примере международных контактов российских масонов-февралистов, организовавших визиты в Россию британского министра вооружений, лорда Мильнера (ставшего после таинственной гибели фельдмаршала Китченера, известного друга России и царской семьи, военным министром), и французского министра-социалиста А. Тома. Через Парвуса проходили и иные денежные потоки без всякой связи с германскими инстанциями. Поэтому мнение меньшевика Каткова о роли резидентов Парвуса в организации февральских беспорядков и информация Гулевича о роли в этом людей Мильнера не противоречат друг другу, если Парвус был в контакте с Мильнером, например, по масонской линии. Данная закулисная заграничная координация была и причиной объединения Троцкого с Лениным после их возвращения в Россию после желтого Февраля. Обычно политиков объединяет общий противник — однако тут объединение произошло после свержения общего противника, когда часто начинается соперничество однотипных групп и их лидеров. Существует предположение, что их объединению помог общий источник денег.

       Летом 1916 года кайзер поручает канцлеру “предпринять более решительные шаги по проникновению в Россию” революции. В ответ канцлер “заверяет кайзера, что министерство иностранных дел поступает соответственно его указаниям, но что, к сожалению, самая в этом отношении “многообещающая личность” — банкир Дмитрий Рубинштейн — арестован в Петрограде во время “еврейского погрома” (арест за незаконные финансовые операции). Рубинштейн, одной стороны, приходился шурином промышленнику Путилову, который после национализации в 1915 году Путиловского завода встал в ряды непримиримых противников самодержавия, а с другой – являлся деловым партнеров братьев Варбургов. Одна из акций “проникновения” была предпринята во время заграничной поездки думской делегации во главе с заместителем председателя Думы А.Д. Протопоповым (летом 1916 году): германские агенты предложили ему встретиться с «крупным немецким промышленником, принадлежащим к влиятельной банкирской семье Варбургов». Этим лицом был был доктор Фриц Варбург, написавший затем для германского министерства отчет об этой встрече, на которую «немцы возлагали большие надежды». Столь доверительная миссия была выполнена членом клана Варбургов с большой готовностью и сверхпатриотизмом. Крупный чиновник германского министерства финансов, М. фон Земиш, избрал свою собственную схему финансирования революционеров, заключавшуюся в том, что «следовало соблюдать абсолютную секретность, даже в отношении министерства иностранных дел». По этой схеме деньги шли в Стокгольм помощнику военного атташе Нассе, который осуществлял личный контакт с большевиком Г. Шкловским и меньшевиком П. Аксельродом (Ортодоксом), имевших статус политических эмигрантов в Швейцарии.

      Пестрая картина царила среди получателей денег. Австро-Венгрия выделила 800 тыс. марок украинскому самостийному «Союзу Освобождения Украины». Парвус лично приложил руку к организации украинской пятой колонны. Германия финансировала грузинских сепаратистов. Эсеры получали деньги не только от Германии (через Цивина-Вайса и Левинштейна-Блау), но и от Австрии через посредника в той женевской группе, лидерами которой являются «Кац с Черновым». Этим лицом был некто «Зайонц, Марк Мендель Хаимов, мещанин города Седлеца», который осуществлял сношения с Пельке фон Норденшталем, австрийским консулом, и который ездил с соответствующими поручениями в Вену».

       Выявить точную картину финансирования революционеров в России весьма трудно, потому что все ее участники были крайне заинтересованы в неразглашении информации. Ф. Каэн (Cahen), германский сотрудник в Копенгагене, причастный к плану Парвуса, заявил в воспоминаниях, что кое-что «так и останется тайной, потому что в бумагах министерства ничего найти не удастся». К тому же многие германские архивы погибли или были преднамеренно уничтожены. С. Мельгунов указывает еще одну причину, почему практически невозможно проследить источники и пути денег: “Была еще сложная, подлинно двойная, бухгалтерия тех русских банков, которые были в своей деятельности слишком тесно и неразрывно связаны с немецким капиталом…” Мельгунов отмечает «специфический», то есть с целью уничтожения документов, характер разгрома полицейских архивов в России после желтого Февраля. С.П. Мельгунов, в своей книге «На путях к дворцовому перевороту: заговоры перед революцией 1917 года», вышедшей в свет в Париже в 1931 году, приводит любопытные сведения, которые объясняют разгром февралистами архивов. Он утверждает, что в начале сентября 1915 года ложа ВВНР (во главе с Керенским, Гучковым и кн. Львовым) образовала «сверхзаконспирированный Комитет народного спасения». Этот Комитет издал 8 и 18 сентября (т.г.), соответственно, «Диспозицию» № 1 и № 2, которые содержали цели новой нелегальной политической организации. В первом документе главной задачей заговорщиков утверждалась борьба за свержение существующей власти, несмотря на ведущуюся войну. Военная борьба с Германией считалась второстепенной задачей для членов данного Комитета. Во второй «Диспозиции» предлагалось немедленно созвать съезд Земгора («земгусаров») 15 октября в Москве, чтобы сделать его легальным штабом заговорщиков против династии и ее легитимного режима. В комиссию («штаб») по созыву съезда вошли Гучков, Керенский, П.П. Рябушинский, В.И. Гурко, кн. Львов. Местом расположения комиссии утверждался дворец Рябушинского «Черный лебедь» в Петровском парке Москвы. На месте дворца ныне находится стадион «Динамо». Во дворце самый богатый «среди простых смертных» устраивал афинские ночи и лукулловы пиры для золотой молодежи. В большой собачьей конуре у главного входа в здание сидел на золотой цепи черный леопард (пантера) (по воспоминаниям А. Бенуа). «Диспозиция» №2 содержала следующее директивное положение: «7) Штабу следовало бы приступить к изучению реальной обстановки театра внутренней борьбы и, блокируясь налево, определить последовательность мер воздействия на…систему личного, социального, экономического и психического воздействия на врагов народа: г. Горемыкина, кн. Щербатова, г. Самарина, г. Катенина и других». Таким образом, Керенскому принадлежит пальма первенства по введению в политические и социальные отношения в России терминов «враги народа», «психическое воздействие». В целом вторая «диспозиция» характеризуется выработкой системы тотального государственного терроризма, предвосхитившая и превзошедшая последующие тоталитарные системы обработки народных масс. Оставшиеся невредимыми архивы были сразу же “обработаны” по поручению Керенского масоном Котляревским, который «вывез из департамента полиции те бумаги, «которые считал нужными»; расследование деятельности царской полиции проводилось комиссией под руководством масона Н.К. Муравьева при участии масона П.Е. Щеголева. Мельгунов отмечает закрытие в США архивов русской заграничной политической разведки. Немало советских архивов было уничтожено в 1941- 1942 годах перед угрозой германской оккупации Москвы и Ленинграда, а архив Московского военно-революционного комитета был сожжен большевиками еще в октябре 1917 года — «для тщательного уничтожения всякого рода протоколов и документов, которые могли бы нас скомпрометировать в случае неудачи восстания».

        Здесь необходимо отметить, что между Керенским и Лениным было много общего: оба родились в Симбирске, где их родители хорошо знали друг друга, оба получили профессию адвоката и оба ушли в революцию. И хотя их пути не пересеклись на революционном поприще, они следили за жизненным путем друг друга. Казалось, что между Керенским и Лениным существовала какая-то взаимная договоренность, какой-то «пакт о ненападении и дружбе». Когда Ленин прибыл в Россию после долгой эмиграции и когда были вскрыты его связи с германским генштабом, а сам он объявлен в розыск, Керенский как будто специально делает все, чтобы «не поймать» Ленина. «Бабушка русской революции», эсерка Е. Брешко-Брешковская, позднее вспоминала: «Сколько раз я говорила Керенскому: «Саша! Возьми Ленина!» А он не хотел. Все хотел по закону… А надо бы бы посадить их на баржи с пробками, вывезти в море — и пробки открыть… Страшное это дело, но необходимое и неизбежное». Тем не менее, в июне 1917 года министр юстиции Переверзев выдал распоряжение об аресте Ленина, который скрылся. Сам Ленин не препятствовал в 1919 году выезду Брешковской за границу. Также в начале 20-х годов XX века Ленин просил комиссию московских адвокатов содействовать Переверзеву в устройстве на работу. Факт, что Ленин оставался во время всего своего «подполья» в Разливе в безопасности, не вызывает никаких сомнений. Также не представляется случайным и тот факт, что Керенский до революции был адвокатом многих будущих лидеров большевизма, в частности, Л. Д. Троцкого. Керенский изначально был поставлен на свою должность временно и, по замыслу заграничных организаторов русской революции, должен был раздробить Россию на множество национальных частей. В помощь ему был определен Ленин. Для того чтобы убедиться в том, необходимо определить те силы, какие привели к власти Керенского, а затем Ленина. Известен факт масонского характера Временного правительства. Безусловно, решающую роль в том, что это правительство и лично Керенский оказались у власти, сыграл «Великий Восток Франции». Именно он обучал, финансировал и готовил будущих лидеров желтого Февраля к осуществлению государственного переворота и к свержению русской монархии. При этом в условиях мировой войны от Керенского требовали ее продолжения «до победного конца» в интересах Антанты. Эти силы договорились с германскими властями в августе 1917 года о временной передачи власти в России Ленину на период времени с ноября 1917 года по апрель 1918 года.

         Казалось бы, что между Керенским и Лениным нет ничего общего: Ленин, как принято считать, пришел к власти на «немецкие деньги», выступал с пацифистских позиций и действовал в интересах Германии, а не в интересах Антанты. К тому же большевики, опять-таки, по распространенному мнению, не были в своем большинстве масонами, а значит, не могли получать помощи от масонских организаций. Керенский и его коллеги во Временном правительстве получали деньги от «Великого Востока». Штаб желтого Февраля находился не только и не столько в Париже, а скорее в Нью-Йорке. Безусловно, главную роль в финансировании режима Керенского сыграли американские финансовые круги. Еще до революции в России существовала американская фирма «Вестингауз», дочерняя фирма «Крейн Компани». Эти фирмы принадлежали крупному американскому финансисту Чарльзу Ричарду Крейну и его сыну Ричарду. Крейны были крупными фигурами не только в бизнесе, но и в политике. Чарльз Крейн был председателем финансового комитета Демократической партии США, а Ричард — доверенным помощником государственного секретаря Роберта Лансинга. По словам американского посла в СССР Уильяма Додда, Крейн «много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступит дорогу коммунизму». После прихода Керенского к власти Крейн не скрывал того, что «революция находится лишь в своей первой фазе, что она должна расти». Любопытно, что «временность» Керенского понимали даже кадеты. 20 августа 1917 года видная кадетка Ариадна Тыркова говорила в узком кругу однопартийцев о том, что «как это ни тяжело, но диктатуру нам придется отдать большевикам, чем Керенскому. Другого выхода нет — только через кровь».

          Временное правительство регулярно финансировалось американскими банкирами. При этом примечательно то, что эти банкиры предпочитали оплачивать эсеров и меньшевиков, являвшихся социалистами, а не, к примеру, буржуазно-демократических кадетов. Американские финансисты революции исходили из того, что левые элементы быстрее разрушат Россию, чем их умеренные союзники. Американские историки установили, что революция была задумана в феврале 1916 года. Ими было установлено, что в плане её осуществления приняли участие следующие банкиры: Яков Шифф, Феликс Варбург, Отто X. Канн, Мортимер Шифф, Макс Брейтунг и другие. Уже 19 марта 1918 года Яков Шифф направил министру иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюкову следующую телеграмму: «Позвольте мне в качестве непримиримого врага тиранической автократии, которая безжалостно преследовала наших единоверцев, поздравить через ваше посредничество русский народ с деянием, только что им так блестяще совершенным, и пожелать вашим товарищам по новому правительству и вам лично полного успеха в великом деле, которое вы начат с таким патриотизмом. Бог да благословит вас». Ответ Милюкова был выдержан в тех же тонах: «Мы едины с вами в нашей ненависти и антипатии к старому режиму, ныне сверженному… Примите нашу живейшую благодарность за ваши поздравления, которые свидетельствуют о перемене, произведенной благодетельным переворотом во взаимных отношениях наших двух стран». Посол Временного правительства в США Б.А. Бахметьев сообщал в своей телеграмме в Петроград о посещении собрания еврейской диаспоры Нью-Йорка: «Особое внимание следует уделить приему, оказанному нам еврейским населением Нью-Йорка. Не только русские евреи, составляющие несколько сот тысяч человек, но и виднейшие американские представители еврейства, из которых Маршалл и Яков Шифф пользуются громадным влиянием и авторитетом, стремились единодушно выразить нам свое сочувствие и желание помочь». В апреле 1917 года Шифф открыто заявил, что именно из-за его финансового влияния русская революция была успешно завершена. Финансирование заговорщиков против самодержавия осуществлялось Шиффом, в частности, через те германские банки, владельцами которых были его родственники, в частности банк Ротшильда. Эти деньги впоследствии назывались «германскими деньгами». Милюков открыто говорил, «что ни для кого не тайна, что германские деньги сыграли роль в Февральской революции». Это высказывание определило к нему отношение со стороны Керенского, который начал кампанию травли Милюкова как правого, что привело выходу лидера кадетов из правительственного кабинета. О том, что американские и германские деньги, получаемые русскими революционерами – и Керенским, и большевиками, были одного происхождения, говорит записка первого секретаря русского посольства в Вашингтоне графа И.Г. Лорис-Меликова от 17 (30) марта 1916 года: «Никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия. Чтобы перечислить только крупнейшие из них, достаточно упомянуть о фирмах: «Кун, Лейб и Ко.», «Ляденбург, Тальман и Ко.», «Селигман и Ко.» и прочие. Эти банки всецело немецкие по происхождению, и если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они все еще тесно связаны с Германией. Они имеют огромное положение и силу в Нью-Йорке. Во главе одного из них «Кун, Лейб и Ко» стоит отъявленный враг России Яков Шифф». Однако Я. Шифф пользовался не только германскими деньгами, но и средствами Антанты. У него были хорошие отношения со многими из западных банкиров. Объяснялось это тем, что во время войны Шифф финансировал как союзников по Антанте, за исключением, конечно, России, так и Германию. Суммы, отданные Шиффом на производство русской революции, составили огромную цифру: 32 млн. долларов (в ценах 2014 года – 2,4 млрд. долларов).

      Горячо приветствовался желтый Февраль и масонскими кругами. Высший совет «Великого Востока» направил Временному правительству следующую телеграмму: «У вас теперь, как и у нас, — говорилось в ней, — Свобода, Равенство и Братство. Мужайтесь, братья!» Масонские деньги, безусловно, также направлялись на нужды новой масонской власти в России.

        Однако щедро выдавая деньги Керенскому и его режиму, Шифф вместе с тем делал все, чтобы зарубежная помощь максимально истощила Россию, чтобы существующий режим Керенского можно было заменить другим. В тот момент, когда лишь выход России из войны мог спасти режим Керенского, Шифф и ведущие американские банкиры посылают последнему через посла в России Д. Френсиса строгое предупреждение. 6 (19) апреля 1917 года Френсис вручил Милюкову следующую ноту: «Телеграмма, полученная сегодня по каналам моего правительства, заставляет меня передать Вашему Превосходительству следующее сообщение: «Американское общественное мнение встревожено сведениями о том, что определенные элементы требуют заключения сепаратного мира между Россией и Центральными державами. Сепаратный мир может, по нашему мнению, привести к полному восстановлению автократического правительства и еще большему ухудшению положения российских евреев, даже по сравнению с их прежним угнетенным состоянием». Поскольку перед отъездом из США в Россию Троцкий неоднократно встречался с Шиффом, то следует предположить, что он раскрыл американскому банкиру истинное существо своей доктрины перманентной революции. Американский посол в Петрограде Френсис проговорился в августе 1917 года на встрече с прессой, что Россия нужна США только как рынок сбыта товаров и источник природных ресурсов и рабочей силы для Запада. Ровно в этом и состояло ядро «доктрины Троцкого» о России «как вязанки хвороста, обогревающей западную цивилизацию». Власть в такой России, по мысли «беса революции», должна была осуществляться «бонапартистским государством» во главе с диктатором Троцким и генералами, главным из которых должен стать Тухачевский и его генералы. Режим Керенского воспринимался воюющим и разделенным Западом как временное правительство, призванное осуществить полный распад России на множество национальных частей. После выполнения этой задачи правительство распускалось политическими воротилами Запада. По этой причине Ленин и Троцкий получали деньги из тех же американских и американо-германских банковских источников, которые финансировали Керенского. В декабре 1917 года американский миллионер У.-Б. Томпсон, глава федерального Нью-Йоркского резервного банка, направил в Петроград на нужды большевистского правительства 1 миллион долларов.

       Английское посольство в Вашингтоне завело специальное досье, в котором содержались сведения о помощи американских и германских банков и организаций большевикам. 16 октября 1919 года в этом досье появились следующие сведения: «Финансовая помощь большевизму и большевицкой революции в России от видных американских финансистов: Якоба Шиффа, Феликса Варбурга, Одило Канна, Менделя Шиффа, Ханауэра, Макса Брешпунга и одного из Гугенгеймов. Соответствующие документы в распоряжении полиции от французских источников».

       Как человеку Шиффу могла искренне не нравиться деятельность большевиков по тем или иным вопросам, но как часть огромной силы, которой он подчинялся, Шифф должен был сотрудничать и помогать большевикам. Точно так же, как и Ленину мог не нравиться Троцкий или Парвус, но, так как Ленин зависел и от Шиффа, и от Троцкого, и частично от Парвуса, он вынужден был принимать правила их игры. Помощь большевикам со стороны американских банкиров началась еще до большевистского переворота. Весной 1917 года они снова (после периода 1905-1907 годов) начали финансировать Троцкого, и, именно благодаря их помощи, «бес революции», по словам Ленина, свободно прибыл в Россию.