крыльев уже нет. Крылья будто отрубили. Взамен крыльев есть деньги. Их, конечно, гораздо больше, чем двадцать лет назад.
– Когда молодой, кажется, что ты самый лучший. Мне, вон, тоже казалось, что я стану чемпионом по гимнастике. А потом… Вообще, мне твои, Игорь, трудности непонятны. Ты прости, по-моему, это, как говорят по-русски, с жиру.
– Как же, с жиру, Леня! Разве тебя не бросало в отчаяние от собственного бессилия. Хочешь что-то сделать, ничего не получается, хочешь что-то изменить, ничего не меняется. Словно головой бьешься о бетонную стенку. Когда меня назначили ректором, я подумал: “Наконец-то. Теперь я наведу порядок, выставлю подлецов, дураков и жуликов. Карты в моих руках!” Как я ошибался! Борьба, действительно, началась, но успехов пока мало, очень мало. Я столкнулся с целым механизмом взаимозависимости и взаимоподдержания дельцов, как ни странно, среди них – многие порядочные люди, которым за спокойное поведение гарантируется спокойное существование. Молчи, и все будет прекрасно, ты получишь свою долю. Об интересах дела давно забыто, есть клановые и личные интересы. Каждый делает то, что ему лично выгодно. Это настоящая беда, Леня.
– Ты хочешь, чтоб как в сказке! – почти крикнул брат. – Будто у тебя у одного… У меня вон тоже всякое приключается. То пьяный придет, то прогуляет, с материалами сплошная напряженка. Палец звонить опухает. И липу пишем. Куда денешься? Ты ему мало выведешь, он тебя пошлет подальше и пойдет в другое место, где заплатят сколько нужно. Или какой-нибудь из треста приедет, мозги пудрить. Так и подмывает его обматюкать, а нельзя. Терпение надо иметь, относиться спокойнее. Иначе нервов не хватит. А ты дергаешься, психуешь.
– Я не психую.
– Ты психуешь и между прочим зря. От твоих дерзаний никакого проку. Один в поле не воин.
– Сегодня ко мне приходил проситель, – после паузы раздумчиво проговорил Игорь Анатольевич. – Его сын попал в милицию и получил пятнадцать суток. В милицию попал случайно: так сложились обстоятельства. Парень хороший, отличник, общественник. Сейчас мы обязаны его отчислить, отчислить отличника с четвертого курса, к тому же ни в чем не виноватого!
– Что там было?
– Долго рассказывать. Факт тот, что он не виноват. По доброте душевной решил помочь товарищу, его оклеветали, обвинили в хулиганстве и посадили. Справедливо его отчислять? Анна, например, считает, что справедливо. Так считает Анна, которая будет хлопотать о любом уголовнике с тремя судимостями, если ей пообещают