В ресторане было оживленно. Оркестр с помощью мощной аппаратуры и хриплых голосов прославлял замечательный город Одессу. В просторном зале лихо плясала подвыпившая публика, важно ходили взад-вперед официанты, у входа толпились курильщики, суетился и бегал швейцар.
Дима и Марина сидели за небольшим столиком в уголке, неторопливо беседовали и с интересом поглядывали по сторонам. Доев антрекот, Дима сказал:
– По-моему, пора трогаться. Через двадцать минут закрывают, начнется толкотня. А зачем нам нужна толкотня?
Они встали и направились к гардеробу. Около большого зеркала напротив гардероба Марина остановилась и начала причесываться. Дима знал, что ритуал причесыванья продлится никак не меньше нескольких минут и стоять рядом на вытяжку, как верный слуга и ожидать, пока барышня закончит наводить красоту, ему не хотелось, поэтому он решил подремать в мягком удобном кресле возле окна.
В это время из зала вышли три молодых парня с раскрасневшимися после ужина лицами. Один из них, усатый крепыш в потертых джинсах и с цепочкой на шее, что-то рассказывал, а двое других громко, без удержу хохотали. Взгляд усатого случайно упал на Марину.
– Какая женщина! – закричал он на весь ресторан, – какие ноги, какие формы! Мужики, я балдею.
По Марининой спине пробежала судорога. Она резко повернулась:
– Это… это вы о ком говорите?
– О тебе, красавица, о ком же еще. Нравишься ты мне.
– Да как вы смеете…
– Умные люди говорят: что посмеешь, то и пожнешь.
Друзья усатого загоготали. Тут Марина не выдержала:
– Послушай, ты, пьяная рожа. Замолчи, иначе…
– Что иначе? Ты меня не будешь любить?
– Сейчас я позову мужа и, если ты не замолчишь, он намылит тебе шею.
– А у тебя и муж есть. Но муж нам не помеха, я так думаю.
Дима внимательно наблюдал за развитием событий, хотя делал
вид, что смотрит в окно и ничего не замечает. Затем он встал, подошел к Марине и невозмутимым тоном произнес:
– Ты уже готова? Тогда пошли.