их будет сама жизнь, а это гораздо дольше и болезненнее.
– Я не совсем понял, – невнятно произнес Геннадий.
– А ты пораскинь мозгами, может, что и поймешь. Вообще мы засиделись. Нормальные люди уже десятый сон видят.
– Да, – рассеянно протянул сын. Он встал и начал убирать со стола.
– Оставь все на месте, завтра разберемся, – посоветовал отец, а потом негромко произнес, – ты и сам на разбирательстве не особо дури. Продумай все — от и до.
Геннадий отставил в сторону посуду, подошел к отцу, который стоял в дверях. На миг их глаза встретились, но сын отвел взгляд, сказав:
– Ладно, дай-ка я пройду.
Василий Петрович посторонился. Геннадий сделал шаг, резко развернулся и медленно проговорил:
– Я подумаю, обязательно подумаю.
Отец несколько удивленно глянул на сына и лишь, молча, покачал головой.