Тайный визит профессора Воланда накануне перестройки

– Вот именно. Лучше потом ко мне поднимемся, кофейку примем.

Он согласился. Почему бы не согласиться, если мысль абсолютно здравая? Кстати, пусть простит меня читатель за оплошность. Ведь я до сих по не представил наших героев. Спешу исправиться. Итак, она – Елена Емова, студентка института международных отношений. Он Андрей Митев, студент того же института, ее однокурсник и друг. Лена жила здесь на Бронной, в современной пристройке к старому, видавшему разные виды дому. Андрей частенько бывал у нее, не менее часто прогуливались они у пруда и покуривали. Дело в том, что родители Лены, несмотря на вполне серьезный возраст дочери (как- никак двадцать два года), строго запрещали курение. Приходилось заниматься невинными пионерскими шалостями на Пионерском пруду, соблюдая необходимые меры предосторожности. Сегодня курили не просто так, а по особому поводу: успешно спихнули тяжкий экзамен по философии. А принимал экзамен не кто иной, как самый дотошный и авторитетный профессор – Иван Николаевич Понырев. Сдать Поныреву – не шутка. Восьмидесятилетний старик страдал научным фанатизмом, патологической любовью к истине и тому подобными комплексами. Других подходов, кроме прямых, к нему не наблюдалось. Вообще, надо отметить, что Иван Николаевич был фигурой в высшей степени любопытной. В молодости он писал стихи, публиковался под псевдонимом Бездомный, говорят, даже приобрел известность в литературных кругах, но затем по неясным причинам из поэтического мира ушел. Кое-кто утверждал, что он имел прямое отношение к удивительным, фантастическим событиям, происходившим в ряде московских кварталов в начале или середине тридцатых годов и нашедшим отражение в романе Булгакова “Мастер и Маргарита”. Булгаков, якобы, описал в книге подлинную историю Понырева. На любой слух существует, естественно, контрслух. Согласно контрслуху Понырев лично знал Булгакова и тот, желая умаслить приятеля либо в порядке хохмы налепил одному из персонажей точные анкетные данные Ивана Николаевича. О том, что же творилось на самом деле, никто, как обычно, достоверными данными не располагал и, скажем откровенно, располагать не стремился. Куда больше, чем события пятидесятилетней давности, волновала окружающих, в частности студентов, необъяснимая суровость и непредсказуемость действий престарелого профессора. Действительно, зачем, спрашивается, смазливенькой девчонке, в будущем мужниной жене, разбираться в мудростях диалектики. Поставь “тройку” и отстань. Нет, завалит. Опять же дополнительные вопросы о пятом прокураторе Иудеи всаднике Понтийском Пилате. Ведь ни в одной программе про Пилата ни слова! Понятно, дружба с Булгаковым, глубокая тема, но почему студент обязан учить то, что