Тайный визит профессора Воланда накануне перестройки

который описать трудно, легче оценить: красивый. Насекомое нервировало Андрея. Рука так и тянулась к тапочку. Но Митев своевременно опомнился. Черту лишь известно, что это за муха! Может, она тоже из воландовской компании и выполняет особые поручения? Может, Бегемот, приняв новое обличье, прилетел к начальнику? Андрей злился больше и больше. Ему надоели гости, надоела свистопляска чудес. Когда товара становится много, он теряет в цене. Чудес стало слишком много, они уже не впечатляли как тогда, на пруду…

Муха переместилась в воздушное пространство вокруг телевизора. Ныла она так, что последние силы терпеть иссякли.

– Уберите ее, – потребовал Андрей.

– Как вы думаете, почему она летает именно там? – глубокомысленно спросил профессор.

– Видимо, почуяла дерьмо. С определенного момента в нашем помещении сильно запахло дерьмом.

– Опять намек?

– Во-первых, не намек, а искреннее высказывание. Во-вторых, слово “опять” неуместно, я не люблю намеков и в ваш адрес их не допустил ни одного. – Митев с удовольствием метелил профессора. Он стремился быть колким, эффектным по форме и очень официальным. Суть его заботила меньше. Главное – напасть, задеть, пронзить. – В- третьих, ваш заместитель – уголовник, вор. Чего он достиг своей комедией? Потрепал нервы – бюрократ прекратит бюрократствовать, поумнеет, подобреет?

– Не надеемся. – Воланд положил руки на колени. – Важны игра, артистизм и удовлетворение от игры… удовлетворение. Когда судья судит, он получает удовлетворение не от торжества закона, а оттого, что преступник извивается в его стальных объятьях, и нет у преступника ничего, ни души, ни судьбы, можно размазать по стенке, можно пхнуть, либо процедить сквозь зубы: “Ладно, живи. У меня сегодня хорошее настроение”. Бегемот, конечно, негодяй, но он игрок. Нынешние его игры – невинные детские забавы по сравнению со старыми, когда бились стекла, подлецы летели в другие города, гадюшные заведения сгорали к чертовой матери, а кое-кого выносили вслед за собственным портретом. Заметим, теперь о нашем присутствии знаете только вы, но ни тогда, ни сейчас мы ни на что не надеялись. Человек есть, пока есть грех. Не будет греха, не будет человека, не будет меня… Хе-хе… и моей вечности. Я ведь вечен, и Бегемот вечен, и Коро… то есть магия вечна.

– Мне противны ваши слова.

– Естественно. Вы ведь метите в пророки. Ищите точку опоры, чтобы перевернуть мир, изменить его. Вы пишите роман не ради денег и