Глава 9
На следующий день сразу после завтрака началась работа. Аббас отвез Филатова в министерство промышленности, где состоялась встреча с Хусейном Камелем. Он долго жал руку гостя, потом показал новые, пахнущие типографской краской купюры с портретом тестя и рассказал, как хорошо стало жить простому народу при таких замечательных деньгах. Деньги действительно были отпечатаны безукоризненно, и Филатов легко представил себе такие же свежеотпечатанные доллары. Видимо, их действительно невозможно будет отличить от настоящих. Впрочем, его это совершенно не касалось…
Когда официальная часть была закончена, Камель, тонко улыбнувшись, спросил:
– Довольны ли вы домом, господин Филатов?
– Вполне, – ответил Филатов. – Особенно хорош вид на реку!
– У нас на Востоке принято говорить: мой дом – твой дом, показывая сердечное расположение гостю. Но я позволю себе сказать иначе: тот дом – ваш дом.
Из этой сложной фразы следовало – особняк на берегу Евфрата предоставлен Филатову в постоянное пользование. Лучшего места для жизни в Багдаде трудно было придумать, особенно теперь, когда после облегчения санкций сюда придется ездить значительно чаще. Однако если с домом было все ясно, то Тинни могла в любой момент исчезнуть. Проснется Филатов утром, как тогда, во дворце, а ее нет. Однако спрашивать в лоб не хотелось, и Филатов решил принять предложенный собеседником витиеватый восточный стиль:
– Примите мою искреннюю благодарность, господин Камель! Но плох тот дом, в котором хозяин появляется только наездами. Он подобен верблюдам, бредущим по пустыне без погонщика.
– Вы мудрый человек, господин Филатов. Дом без хозяина приходит в запустение, если только рачительная хозяйка не позаботится о нем.
– С хозяйками домов иногда случаются странные происшествия… – Филатов изобразил задумчивость. – Подобно бархану они то появляются, то исчезают.
– Для этого мы, люди пустыни, и сажаем финиковые пальмы, – глубокомысленно ответил Камель. – Их корни укрепляют песок, а зеленые листья дают благодатную тень.
При упоминании зеленых листьев оба чуть не засмеялись – слишком уж прозрачный намек на доллары получился. Однако суть дела прояснилась: никто не будет более чинить препятствия общению Филатова и Тинни.
Дальнейший разговор носил общеполитический характер и быстро завершился дружеским прощанием. Камель проводил Филатова до дверей кабинета и лично открыл перед ним дверь. В приемной уже скопились посетители, среди которых Филатов не без труда узнал Кегана. Тот был совершенно не похож на прежнего искателя денег, вечно озабоченного и немного суетливого. За прошедшие три года Кеган явно раздобрел, обзавелся дорогим костюмом и вообще превратился в преуспевающего бизнесмена. Впрочем, это не помешало им сердечно поздороваться, обменяться всеми положенными словами и даже договориться о встрече.
«Судя по всему, Рудольф хорошо вписался в местные условия, – подумал Филатов. – Гребет деньги если не лопатой, то большим совком!»
Филатов знал за собой немало отрицательных черт характера, но вот чего в нем точно не было, так это зависти. И финансовый успех Кегана, который, по сути, был и его успехом, только порадовал Филатова.
Когда сели в машину, Аббас сказал, что теперь они поедут в исторический музей. Филатов усмехнулся – знаем мы этот исторический музей, ездили уже! И приготовился ко встрече с Саддамом. Каково же было его удивление, когда они действительно приехали именно туда, куда сказал Аббас.
Музей произвел на Филатова сильное впечатление. Только здесь он до конца осознал всю глубину исторических корней Ирака. Пять тысяч лет назад, когда предки нынешних европейцев еще жили в пещерах и собирали коренья и за лучшее орудие труда почитали крепкую дубину, здесь уже стояли настоящие города, строились оросительные каналы, развивались ремесла и науки. Именно здесь зародились письменность и законы. Филатов долго стоял у каменного столба с кодексом Хамму‑рапи, выбитым клинописью почти сорок веков назад.
«Если человек выступил в суде для свидетельства о преступлении и слово, которое он сказал, не доказал, то если это дело – дело жизни, человек этот должен быть убит».
Филатов несколько раз перечитал про себя перевод и подумал, что именно эта статья как нельзя лучше подходит к нынешней ситуации: ничем и никем не доказаны американские обвинения Ирака в производстве химического оружия. Только кто покарает нарушителей закона? Да и признает ли современный мир иной закон кроме права силы?
Народу в музее было совсем мало, и Филатов спокойно обошел все залы, сопровождаемый молчаливым Аббасом. Потом они выпили по маленькому стаканчику чудесного чая во внутреннем дворе и поехали обедать. И снова Филатова ждал сюрприз – видно, день сегодня такой выдался. Но не в том смысле, что, пообещав обед, его оставили голодным, а в том, что это был обед у Президента. Такой чести Саддам редко кого удостаивал, но, видимо, бурная деятельность Филатова произвела на него благоприятное впечатление.
Ритуал посещения был соблюден в точности. Неожиданный звонок, резкий разворот и быстрая езда до ворот, распахивающихся в последний момент и точно проглатывающих подъехавшую машину. И снова офицеры охраны бежали рядом, а караульные хлестко били прикладами о каменные плиты, приветствуя гостя. Но на этот раз Филатов чувствовал себя гораздо спокойнее.
Стол был накрыт в большом зале, выходящем окнами в сад. Совсем как в новом доме у Филатова, только значительно больше размерами. Среди немногочисленных гостей, занимавших едва ли четверть стола, Филатов узнал только неизменного Тарика Азиза и вице‑президента Таху Рамадана. Все были в военной форме и примерно одного возраста с хозяином. Ясное дело – товарищи по революционной работе.
Саддам встретил Филатова в дверях, поздоровался, и некоторое время они разговаривали вдвоем. Аббас стоял чуть в стороне и переводил.
– Мы высоко ценим вашу помощь, господин Филатов, – как всегда тихо, произнес Саддам. – Также прошу передать нашу благодарность руководителю вашей Партии.
– Спасибо, господин Президент, – с должным почтением, но без подобострастия ответил Филатов. – Все мы очень рады, что Европа изменила свое отношение к Ираку.
– Европа, но не США.
– Да, с ними договориться будет труднее.
– С ними вообще невозможно договориться! Саддам в упор посмотрел на Филатова, и тому стало не по себе. Вроде бы ему здесь ничто не грозило, но неподвижный взгляд диктатора как будто проникал внутрь, вызывая немотивированное беспокойство, похожее на страх.
«Наверное, такой же взгляд был у Сталина, – подумал Филатов. – Пустил же кто‑то бредовый слух, что Саддам его кровный родственник!»
– Свободный и сильный Ирак всегда раздражал погрязших в роскоши предателей арабских интересов, – продолжал Саддам, не повышая голоса. – Когда мы строили дороги и школы, они покупали золотые унитазы и набивали мешки деньгами!
Филатов понял – речь идет о Саудовской Аравии. Давний конкурент Ирака на рынке нефти, его полная противоположность. Ирак – республика, светское государство, проводящее независимую политику. Саудовская Аравия – религиозное королевство, идущее в кильватере США.
– В шестидесятых годах Буш встречался с королем. Тот тогда еще в бедуинском шатре жил. И они нашли общий язык в ненависти к моей стране. Король дал Бушу много денег, и он с их помощью попал вначале в Конгресс, а потом и в президенты. За это Буш обещал уничтожить Ирак.
Филатов уже не раз слышал из разных источников, что большая часть саудовских нефтедолларов хранится в инвестиционных фондах, которые контролирует семейство Бушей, но никогда особо не задумывался, откуда это пошло.
– А еще американцам не дает покоя наша нефть. Потому что мы добываем ее сами и деньги тратим на благо всего народа. Они же хотят, чтобы вся прибыль доставалась нефтяным компаниям, и без того распухшим от миллиардов!
Саддам замолчал, бледный от напряжения Аббас украдкой вытер пот со лба, а Филатов подумал, что без саудитов не обошлось и катастрофическое снижение цен на нефть, ставшее одной из основных причин краха советской экономики.
– Нет, господин Филатов, – закончил Саддам, – Америка не успокоится, пока не уничтожит Ирак. Но мы готовы, пусть приходят!
На этом разговор, точнее монолог, закончился, Президент лично проводил Филатова к его месту, после чего сел во главе стола. И начался обед. Саддам как будто утратил интерес к политике и говорил только о приятных вещах: охоте, старинном оружии, арабской кухне. Соратники, едва он открывал рот, сразу переставали жевать и внимательно слушали, хотя, как показалось Филатову, ничего нового в словах Саддама для них не было.
На обратном пути Филатов думал о цене политических ошибок. Иногда они проходят вообще незамеченными, а иногда влекут за собой катастрофические последствия. Так, маленький камушек может просто скатиться с горы, а может вызвать обвал. Саддам правильно сказал – сегодняшняя ситуация на Ближнем Востоке в значительной степени определяется слиянием интересов США и Саудовской Аравии. Главный потребитель нефти и главный ее производитель давно обо всем договорились, предоставив всем остальным роли пассивных наблюдателей или, как это получилось с Ираком, жертв. Однако ситуация могла бы быть совсем иной, если бы семьдесят лет назад советское руководство не допустило серьезной ошибки.
Ведь именно Советский Союз первым в мире признал Саудовскую Аравию в 1926 году! Когда Абдель Азиз аль‑Сауд сверг правителя Хиджаза шерифа Хусейна и провозгласил объединение Аравии под своей властью, ему тут же была протянута дружеская рука Москвы. В то время Англия выступала против подобной, не подконтрольной ей политической активности среди арабов, а США не считали бесплодную пустыню на другом краю света сколько‑нибудь интересной.
И это было не просто политическое признание на уровне обмена послами, а весьма плодотворное сотрудничество. В частности, Советский Союз снабжал молодое государство бензином. Ведь в то время еще не было известно об огромных запасах нефти и без советского бензина королю и его приближенным пришлось бы пересесть из автомобилей, которыми они поспешили обзавестись, снова на верблюдов. Кроме этого поставлялись керосин, сахар и даже самовары. Недаром спустя всего шесть лет в Москву с официальным визитом приезжал принц Фейсал, старший сын аль‑Сауда и будущий король Саудовской Аравии.
И что в результате? А ничего! В конце тридцатых годов советское руководство занялось более важными, как ему казалось, европейскими делами, и так хорошо начавшееся сотрудничество с Саудовской Аравией было заморожено. А может, кому‑то в верхах просто показалось, что негоже социалистическому государству дружить с королевством, тем более глубоко приверженному исламу и отрицающему бодрый советский атеизм? Зато американцы быстро прочувствовали запах найденной в песках нефти и заняли освободившееся место. Да так, что теперь их отсюда никакими силами не подвинешь…