ГЛАВА XII
КАФЕ «РУССКИЙ ЦАРЬ»
После приема возвращаться вместе со всеми в гостиницу Филатов не стал, а попросил, чтобы его высадили в центре. – Хочется прогуляться, – объяснил он коллегам.
– Могу составить вам компанию, – предложил Бабурин.
– Мне тут еще кое‑куда нужно зайти. – В этот момент компания Филатову, человеку общительному и в общем‑то заводному, была явно не нужна.
Мысль о том, чтобы провести самостоятельное вскрытие, продолжала вертеться в голове, хоть он и гнал ее прочь. Устойчивости идеи способствовало еще и то, что всякий раз в чужой стране он чувствовал себя не скованно, как полагалось бы, а, наоборот, более свободно. Он бегло говорил на нескольких европейских языках, имел в кармане дипломатический паспорт и не был стеснен в средствах. Все его титулы, на которые следовало оглядываться и соизмерять с ними свои действия дома, как бы оставались там, а здесь, где его не узнавали на улицах, он мог позволить себе гораздо больше, чем в Москве.
На самом деле все было не совсем так, и это чувство являлось иллюзией, не более того. Но Филатову нравилось думать именно так. Это была игра со своим воображением. Главное состояло в том, чтобы не следовать ему всерьез и не совершать реальных поступков, о которых пришлось бы потом пожалеть.
Он намеревался поискать магазин игрушечных железных дорог, который заприметил еще в прошлый свой приезд. Тогда Белград бомбили самолеты НАТО и магазинчик был закрыт. Сейчас же он должен был работать, если, конечно, хозяин не поменял бизнес. Но если тогда, в более трудные времена, бизнес существовал, то должен был уцелеть и теперь, решил он.
Филатов не очень хорошо помнил, на какой стороне улицы магазин находился, и вертел головой туда‑сюда. В центре Белград сильно напоминает улицу Арбат, в той ее части, где дома повыше. По‑своему, конечно, абсолютного сходства нет, но общее ощущение остается тем же. Филатов дошел до конца не очень длинной пешеходной улицы, но магазин не нашел. То ли тот действительно закрылся, то ли это было на другой улице.
Филатов повернул за угол. Поначалу ему казалось, что уж здесь‑то магазин отыщется. Эта улица в точности совпадала с той, которую он помнил. Но его и здесь не оказалось.
Филатов свернул еще раз, уже не питая особой надежды на успех. Теперь он продолжал поиски только затем, чтобы отвлечься от мыслей о завтрашних похоронах.
Когда ему надоело блуждать наобум, он решил справиться у прохожих. Он задавал вопросы по‑русски, который почти все понимали, а получал ответы по‑сербски и тоже мог понять их смысл.
К его разочарованию, никто даже не слышал о подобном магазинчике. Видимо, тот закрылся уже очень давно. Или же это было не здесь. Филатов замерз в своем легком пальто и не прочь был бы где‑нибудь согреться. Его взгляд упал на вывеску кафе «Русский царь». Здесь он раньше не бывал и даже не знал о существовании такого заведения. «Ну уж здесь‑то мне будут рады», – подумал он, представляя, как сейчас войдет и заговорит с официантом по‑русски. Потом подумал и решил себя не выдавать. Уместнее будет заговорить на английском или французском. Оба языка он знал в совершенстве.
«Пожалуй, – подумал он, – французский будет уместнее. Сербы еще не забыли бомбардировки, которые в их сознании тесно увязывались с НАТО и США».
Войдя внутрь, он пробежался взглядом по портретам русских царей на стенах, сдал пальто в гардероб, нашел свободный столик и устроился за ним. Подошедший официант прекрасно понял его французский и принес глинтвейн и кофе.
Филатов огляделся. За соседним столиком сидели два серба. Обоим было хорошо за тридцать, и выглядели они как бывшие военнослужащие. Поначалу, завидев Филатова, они стали разговаривать вполголоса, но затем, услышав его французский, перестали таиться. Одного из них, как он понял, звали Душан, другого – Радован.
– Все‑таки странно, – задумчиво сказал Душан, вертя в пальцах свою рюмку с остатками коньяка.
– Что тебе странно? – поинтересовался Радован.
– Все! – ответил Душан и закурил. – Почему он умер, почему вскрытия не было.
– Он умер потому, что его все предали, – с некоторым пафосом ответил Радован.
– Неправда! – Душан нетрезво хлопнул ладонью по столу. – Я не предавал!
Бутылка на их столе была уже почти пустой.
– Я не про тебя говорю, – ответил Радован. – Я тоже не предавал. Но что от нас с тобой зависит, если предали наверху?
– Теперь уже ничего не зависит, – согласился Душан и тяжело вздохнул. – Но когда Слобо был жив – зависело. И когда мы с тобой воевали – тоже.
– Когда он был при власти, – поправил его Радован. – А как только его отстранили, все и закончилось.
Радован тоже закурил и выпустил дым в потолок. Филатов слушал, стараясь на них не смотреть.
– Ты ходил в Музей революции? – спросил Душан.
– Нет, – ответил Радован. – Я попрощаюсь с ним завтра. А ты?
– Я тоже.
Они помолчали.
– Почему все‑таки они не провели вскрытие? – опять задался вопросом Душан. – Ведь собирались же.
– Не велели! – отрывисто бросил Радован.
– Кто?
– Сам знаешь.
– И народ молчит, – вздохнул Душан.
– Не молчит. Мы же с тобой не молчим, – возразил Радован.
– А молодежь смотрит отборочный конкурс на Евровидение, ей плевать на похороны Слобо, – сказал Душан.
– Молодежь ничего не понимает. Ей промыли мозги пропагандой, – возразил Радован.
– Эх, имел бы я доступ к телу, сам бы провел вскрытие, – вздохнул Душан.
– Ты что, врач? – заинтересовался Радован.
– Фельдшер. Был когда‑то.
– Да кто бы тебя пустил, – усомнился Радован.
– В том‑то и дело, – согласился Душан. – Но если заплатить – пустили бы. Теперь за деньги можно все.
– У тебя и денег столько нет.
– Но если бы были…
– А ты разве умеешь? – спросил Радован.
– Бывал в морге, когда учился.
– А сам делал?
– Приходилось пару раз, – ответил Душан.
Оба мрачно замолчали.
«Вот оно! – понял Филатов. – Сейчас – или никогда!» Он встал и сделал шаг к соседям, еще плохо понимая, что будет делать дальше. Как‑то надо было их убедить, не выдавая себя. Дать денег. При себе у него было немного, но можно снять в банкомате. Правда, нужно будет проследить, чтобы они сделали работу, а не скрылись с деньгами. Ох, зря он все это затевает! Риск‑то какой! Международный скандал обеспечен, если они попадутся. Или не зря?
Видимо, вся гамма чувств отразилась у Филатова на лице, потому что соседи с удивлением на него уставились. Душан умолк на полуслове.
В эту секунду у Филатова в кармане зазвонил телефон. Звонок вернул его к реальности. Он достал трубку. На дисплее высветился незнакомый местный номер. «Кто бы это мог быть?» – подумал Филатов. Он не стал отвечать и сбросил звонок. Опять сел на свое место и залпом допил глинтвейн. Телефон запиликал снова. Номер на дисплее был тем же. «Настырный», – подумал Филатов и опять не стал отвечать.
Телефон тем временем умолк, и Филатов обрадовался: «Может, угомонился уже?» Но тут же возникли сомнения. А вдруг это звонит зампред Соцпартии? Вдруг он все обдумал, согласился с доводами Филатова и уже готов провести повторное вскрытие? «Да, но номер‑то мой у него откуда? – усомнился Филатов. – И зачем я ему на вскрытии?»
Услужливое воображение тут же подсказало ответы. Номер могли дать коллеги по Думе, а на вскрытии он нужен как свидетель, представитель другого государства для придания комиссии международного статуса.
Филатов не знал, бывают ли на вскрытиях свидетели, но мысль показалась ему правдоподобной. Вполне возможно, что и бывают. И он тоже мог бы поприсутствовать для порядка. Конечно, процедура не из приятных, но он не был слишком впечатлительным и не боялся подобных зрелищ. Надо – так надо.
Когда телефон зазвонил в третий раз, он уже не удивился. Он был готов к этому звонку. Более того, если бы его не последовало, он перезвонил бы сам и спросил, кто и зачем до него добивался.
– Добрый вечер! – сказал в трубке незнакомый голос по‑русски. Филатов тут же понял, что ошибся – это не был зампред Соцпартии и даже не его помощник. Но может, кто‑то из их людей?
– Добрый, – осторожно ответил он. – Слушаю вас.
– Я хотел бы с вами встретиться и обсудить один вопрос, – сказал незнакомец.
– А кто вы? – спросил Филатов, воспрянувший духом на словах «один вопрос».
– Меня зовут Милош, я заместитель министра внутренних дел Сербии.
«Ох, ничего себе! – едва не вырвалось у Филатова. – Чем же это я заслужил внимание такого высокого чиновника? Вроде бы ничего еще не нарушил. А ведь чуть было не собрался».
– А чему обязан? – сдержанно осведомился он.
В трубке послышался короткий смешок.
– Вы не волнуйтесь, сущие пустяки. Дело личного характера. Если вы не возражаете, я подожду вас в холле гостиницы.
– Какой гостиницы? – попытался уклониться от встречи Филатов, понимая, что на прежних планах теперь придется поставить крест.
– «Москва», какой же еще? – удивился Милош. – Или вы переселились в другую?
– Нет, не переселился, – ответил Филатов, удивленный его осведомленностью.
– Ну вот и хорошо, – сказал Милош. – Я буду ждать вас в холле. Вы скоро приедете?
– Я? – Филатов огляделся с чувством некоторой растерянности. – Не знаю, сколько понадобится времени, чтобы добраться до гостиницы.
– А вы сейчас где? – спросил Милош.
– В центре, – уклончиво ответил Филатов, все еще надеясь, что Милош передумает и отвяжется от него со своим личным делом.
Но тот и не собирался этого делать.
– Где именно?
– Не знаю. Я не так хорошо ориентируюсь в Белграде.
– Ну что там есть приметного? Вывеска или дом? Какая улица?
Филатов помедлил. Оставалась последняя возможность отвязаться от незваного нового знакомца – нажать отбой. Потом можно сказать, что разрядилась батарейка. Но если тот действительно такой большой полицейский чин, то место его нахождения вычислят в мгновение ока – по сигналам с базовых станций. Несколько полицейских отрядят на его поиски и тут же найдут.
Эх, не надо было отвечать на звонок. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Ничего уже сегодня у него с этими мужиками за соседним столом не получится. Но может, оно и к лучшему? Слишком уж много факторов риска. И риск слишком высок. Да же если бы затея с повторным вскрытием удалась и в результате обнаружилось нечто такое, что скрыли голландские врачи, пришлось бы потом открыть карты и рассказать, как были получены данные. Вот тут‑то и возникли бы претензии лично к нему за нарушение закона в чужой стране. Правда, все могло бы снивелироваться разгоревшимся скандалом вокруг смерти Слободана. Но это только в том случае, если бы подозрения о причине смерти подтвердились. А если нет? Ведь не дураки же они там, в Гааге. Если и были какие следы в теле, все уже давно уничтожено и вычищено. Получите – распишитесь. Нет, не стоило ему идти на такой риск при заранее неочевидном результате. Да вот хотя бы той же охране в Музее революции веры нет. Возьмут деньги, пустят их, а потом сами же и вызовут полицию. Мол, я не я, и хата не моя. Такие вещи нужно делать официально, со всеми возможными разрешениями и соблюдением формальностей. Это проблемы сербов, пусть сами с ними и разбираются. Если им не надо, то почему должно быть надо ему, Филатову? Он здесь просто гость, и не более того. Его дело маленькое – проводить в последний путь Слободана, выступить с краткой речью и улететь домой.
Филатов обреченно вздохнул и сказал:
– Вот вижу вывеску «Русский царь».
– Понятно, – сказал Милош, и Филатову показалось, что в голосе у того исчезла какая‑то скрытая напряженность.
Похоже, он до последней минуты боялся, что Филатов захочет избежать встречи. «Важное, значит, у него дело, – подумал Филатов, – раз так переживает. Что же это может быть? И главное – зачем оно мне? Зачем мне вообще сдался этот Милош?»
Дома он не стал бы пренебрегать таким знакомством, но в чужой стране все эти связи были ни к чему. Он чувствовал, что вряд ли еще когда в будущем ему доведется побывать в Сербии. Времена изменились, новое руководство страны будет все больше тянуться к Западу и отдаляться от России. Хотя кто знает? Никогда не говори «никогда», как любят повторять англичане.
– Я пришлю за вами машину, – сказал Милош, – чтобы вам не пришлось плутать. Она будет через пять минут. Стойте, пожалуйста, у входа.
Филатов расплатился и пошел к выходу. Сербы за соседним столиком, прислушивавшиеся к его разговору по телефону, тоже засобирались. До них дошло, что никакой он не француз, а русский, причем не простой турист. Они же наболтали тут много лишнего, и лучше будет им уйти.
Машина действительно прибыла через пять минут. Это был черный БМВ седьмой серии с синей мигалкой на крыше. Водитель с цепким взглядом полицейского вышел из кабины, тут же высмотрел Филатова и помахал ему рукой.