ГЛАВА XXIX
ОТКРОВЕНИЯ БАЛЬЗАМИРОВЩИКА
Проезжая следующим утром мимо указателя агентства «Мир иной» Филатов вдруг почувствовал настойчивое желание еще раз увидеть Малагу.
– Развернись, – велел он водителю, – навестим старого знакомого.
Ему не хотелось заявляться без звонка, и, пока водитель маневрировал, он стал набирать Малагу. Телефон того не отвечал и где‑то после третьей попытки Филатов бросил это занятие. «Может, его и на месте нет», – подумал он. Но водитель был уже в двух шагах от конторы, и он решил, что раз уж почти приехали, то нужно зайти.
Малага вышел к нему на ресепшн. На нем были зеленый врачебный халат и такая же шапочка. Он был удивлен столь неожиданным визитом.
– Добрый день, Александр! – поприветствовал он. – Что‑нибудь случилось?
– Нет, ничего. Проезжал мимо, решил заглянуть. Пообщаться, так сказать.
– А что без звонка?
– Я набирал, у вас телефон не отвечал.
– Да, было много работы, – сообщил Малага, – только что закончил. Пойдемте ко мне.
Они вошли в тот же длинный коридор.
– Наплыв клиентов? – поинтересовался Филатов.
– Один клиент, но тяжелый. – Малага был сосредоточен, словно речь шла о больном.
– В каком смысле? – не понял Филатов.
– Трудно было придать ему приемлемый вид после автокатастрофы. Пришлось повозиться. Я ведь главный бальзамировщик здесь, заодно и гример.
«Так вот какими спецпроектами он ведает», – подумал Филатов.
Малага отпер свой кабинет и жестом пригласил его садиться.
– Чай, кофе? – спросил он.
– Чай, – ответил Филатов и подумал, что пить чай в похоронных конторах ему еще не доводилось.
Малага позвонил, и им принесли чай. Филатов посмотрел на руки Малаги и поежился. Тот факт, что один из вагонов в его коллекции сделал человек, бальзамирующий трупы, его не очень обрадовал. Ему поначалу казалось, что в похоронной конторе Малага занят чем‑то другим, например снабжением, маркетингом и тому подобным.
– Это сложная работа? – спросил Филатов.
– Не особенно.
– Может, расскажете?
Малага поднял на него глаза.
– Зачем вам? – с удивлением спросил он.
– Так, любопытно. Малага задумался.
– В принципе я мог бы вам все рассказать, – произнес он. – И даже показать. Мне не жалко. Но вы уверены, что вам действительно хочется это знать?
Филатов задумался.
– Пожалуй, нет.
– Вот видите. Вам такие знания ни к чему. Это не то, что может пригодиться в жизни. Оставьте эту работу профессионалам.
– А что чувствуют профессионалы, когда ее делают? – не унимался Филатов. – Не боятся?
– Нет. Страх был в самом начале, но быстро прошел. Главное – не думать о том, что они когда‑то были живыми. А чувствуют, как и все, удовольствие, если работа сделана хорошо, и досаду, если получилось плохо. Даже если оплошность произошла не по их вине.
– Я не это имел в виду, – уточнил Филатов.
– А что?
– Ну, что нужно ощущать, чтобы делать эту работу спокойно?
Малага задумался.
– Я считаю, нужно уважать ту жизнь, которую прожили покойники.
– Все покойники? – удивился Филатов.
– Практически да. Вам приходилось слышать, что жизнь каждого человека – это история упущенных возможностей?
– Приходилось. Это известное выражение, не помню только, кому оно принадлежит.
– Я тоже не помню. Но суть не в этом. Почему они упустили свои возможности, как вы думаете?
– Наверное, по разным причинам.
– Мне кажется, – сказал Малага, – одни упускают возможности по невнимательности. А другие – вполне осознанно. Просто потому, что они идут вразрез с принципами человека. Понимаете?
– Кажется, да.
– И уже только одно это заслуживает уважения, не говоря об остальном.
– Пожалуй, – согласился Филатов.
– Мне хочется придать усопшим тот вид, которого у них, возможно, не было при жизни, но которого они заслуживают. Вот и все.
– То‑то мне иногда казалось, что покойники в гробу выглядели значительнее, чем при жизни, – заметил Филатов.
Малага кивнул:
– Это работа профессионалов.
Филатов посчитал, что вступление затянулось, и перешел к делу.
– Но я заехал к вам по другому поводу, – сказал он.
Малага отодвинул опустевшую чашку:
– Слушаю вас.
– Вот объясните мне, в каких случаях хоронят в закрытых гробах?
– Разные бывают случаи – катастрофы, происшествия, боевые действия.
– А если этого всего не было?
– Даже затрудняюсь ответить.
– Может, поздно обратились к бальзамировщикам и те уже не смогли придать телу, как вы говорите, «приемлемый вид»?
Малага хмыкнул:
– Я думаю, что сейчас такого не бывает. Ведь не в пустыне же он умер?
– Кто? – насторожился Филатов.
– Тот, о ком вы говорите.
– Предположим, он умер в больнице, но заметили это не сразу, прошло несколько часов или даже вся ночь.
– Тогда это исключено. Ему должны были сделать краткосрочное бальзамирование, которое позволяет хранить тело в течение семи–десяти дней.
– И причина смерти здесь не имеет значения?
– Что вы имеете в виду?
– От какой болезни он скончался.
– Никакого значения, – ответил Малага.
– А если его отравили? – предположил Филатов.
– Ну и что? Яды пока еще не изменяют внешность. Они только разрушают внутренние органы.
– Может, его там и вообще не было? – задумчиво произнес Филатов.
– Кого?
– Покойника в гробу.
Голос Малаги вдруг едва заметно изменился.
– А о ком вы говорите? – поинтересовался он. – Это, конечно, не мое дело, но…
– Так, знакомый знакомого, – поспешно сочинил Филатов. – Это случилось не здесь, а довольно далеко.
– Не могу вам подсказать, что там на самом деле могло быть. – Его голос вернулся в обычную тональность. – Даже и гадать не стану. Единственное, что могу предположить из нашего опыта, – иногда родственники велят хоронить усопшего в закрытом гробу, чтобы продемонстрировать кому‑то свое недовольство.
– Кому? – не понял Филатов.
– Наверное, в каждом случае эти люди разные.
Филатов не придумал, о чем бы еще спросить.
– Если хотите узнать о бальзамировании, – сказал напоследок Малага, – я вам подскажу книгу, где это описано в правильном свете…
У него зазвонил телефон.
– Да? – ответил Малага, покосившись на Филатова.
Тот отвернулся и достал свой телефон, сделав вид, что ему тоже надо позвонить. Просто так встать и уйти было неудобно.
– Хорошо, – продолжал Малага, понизив голос, – да, понятно. Распоряжусь прямо сейчас. Жду. – Он посмотрел на Филатова: – Извините, дела.
– Конечно, – согласился тот, – мне тоже пора.
Он поднялся.
– Да! – сказал он, словно только что вспомнил. – Тот гроб еще продается?
– Какой?
– Который был б/у?
– Уже нет, – как‑то напряженно ответил Малага.
– Продали?
– Да, – запнулся он, – продали.
– И обивку поменяли? – не отставал Филатов.
– Не знаю, этим занимались другие люди.
Филатов видел, что разговор собеседнику неприятен и он старается поскорее от него избавиться. Он направился к выходу, Малага обогнал его и вырвался на шаг вперед. Казалось, он пребывает в возбуждении и нетерпении.
Малага проводил его до крыльца, но не вернулся назад, а закурил и стал топтаться на пятачке перед дверью.
Филатов уже сидел в машине, когда к конторе подъехал огромный, похожий на никелированный сарай джип редкой марки. Из него вышли два человека и направились ко входу. Завидев их, Малага расплылся в заискивающей улыбке, выбросил сигарету и повел их внутрь.
Филатову показалось, что людей из джипа он уже где‑то видел.
– Отъедь в сторонку и стань вон там, – велел он водителю.
Он рассчитал таким образом, чтобы его не было видно из окон конторы. С нового места открывался обзор заднего двора похоронного заведения.
Минут через пятнадцать он увидел, как открылась боковая дверь и приехавшие на джипе люди вытащили тот самый гроб, которым он интересовался. И снова они показались Филатову странно знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где их видел. Оглядываясь, они понесли гроб на задний двор и скрылись за глухим забором. Вскоре оттуда стал подниматься дым. «Сжигают его, что ли? – не понял Филатов. – Но зачем?»
Еще немного погодя из дверей вышел Малага и, оглядываясь, тоже направился на задний двор.
– Поехали! – велел Филатов.
По пути он заехал в книжный магазин, купил книгу, рекомендованную Малагой, пролистал ее и нашел требуемое место о бальзамировании.
«До чего ужасно выглядела его мать! – прочитал он. – Когда я приблизилась к ней, меня так и передернуло. Дело не в том, что лицо стало серым, к этому я уже привыкла, но оно было искажено, она будто бы умирала в приступе дикой ярости…
Сыну непременно хотелось, чтобы в гробу у нее было нормальное, достойное крупного ученого выражение лица, а не эта дьявольская гримаса.
Тело доставили самолетом, но оно уже не имело вида – я так ему и сказала.
…Сначала внутривенно вливается формалиновая смесь. Это совсем не то, что переливание крови.
Надо рассечь ногу и ввести катетер, через который специальным насосом раствор вводится в тело и выводится из него. Работал всегда сам начальник. Я иногда помогала привести покойника в порядок или подавала инструменты, но каждый раз отворачивалась – из какого‑то инстинктивного, непреодолимого отвращения. Не к мертвецам, к ним‑то я давно привыкла. А к начальнику. У него были такие белые, бескровные руки… А ногти длинные, острые… Теперь, когда надо было первый раз самой сделать надрез, я пожалела, что не наблюдала повнимательнее. Боялась, вдруг не получится. Дрожа от страха, я готовила инструменты, раствор и насос – старый, но исправный. Потом засучила покойной левую штанину до колена – обнажилась ледяная тонкая голень. Неловко и неуверенно я разрезала скальпелем кожу крест‑накрест… Кожа покойной розовела, по мере того как по венам разливалась жидкость… Вскоре расслабились руки и подбородок. Жуткая гримаса исчезла, черты лица расправились и снова обрели спокойствие. Увидев, каким приветливым стало лицо матери, сын захотел сделать ее еще прекраснее и пошел за косметикой».
Филатов почувствовал, что с него уже хватит этого чтения, и захлопнул книгу. Внутренне он порадовался, что не стал просить, чтобы Малага показал ему, как все происходит в действительности. Он невольно вспомнил, как выглядели у того руки – они тоже были белыми и бескровными.
Ему не давала покоя мысль, зачем посетители похоронного бюро сожгли гроб. Он с досадой вспомнил, что не записал номер машины, на которой приехали те люди. Хотя это могло ничего не дать. Такая приметная машина наверняка зарегистрирована на человека, который тут ни сном ни духом.
Ему захотелось спросить об этом Малагу напрямую. Он набрал его номер. Никто не ответил.
В последующие дни Филатов еще несколько раз набирал Малагу, но ответа так и не дождался.