политически неграмотны и морально неустойчивы, они имеют склонность к спиртному, не умеют хранить государственные и служебные тайны, потому как эти тайны на хрен им не нужны… Чувство классовой непримиримости у Тармакова обострились до предела. Он искренне понимал героев Красной Пресни. Он уже был готов идти на баррикады с булыжником в руках.
Премьера действительно получилась шикарная. Декорации, костюмы, голоса – все на высочайшем уровне. В антрактах выходили с Томасом на балкон, дышали свежим воздухом, обозревали панораму вечернего города. Томас безостановочно говорил. Комментировал то, что происходило на сцене, рассказывал о певцах. Под одной крышей в этот вечер собрались звезды из разных стран, в том числе и соотечественница – Людмила Шевчук. Леша никогда прежде не слышал этого имени. Ему стало стыдно за свою серость. Что делать? В Прокопьевске нет оперы, до Москвы далеко, а по телевизору показывают Архипову или Образцову.
Спустились в буфет. Зал сверкал люстрами ненынешних времен, за паркет можно смело давать Ленинскую премию.
Томас еле успевал поворачиваться, пожимать руки, восклицать. Казалось, что он пел сегодня заглавную партию, и все его поздравляют. Леша чувствовал себя несколько растерянно. Отойти от Бюргера было неудобно, идти с ним рядом – привлекать внимание, что совершенно не нужно. А Бюргер словно назло стал представлять его как своего советского коллегу. “О-о-о, – произносили гладко выбритые дяди и оголенные тети после такого представления и с интересом разглядывали Тармакова. А Леша нервничал. Попросить Бюргера обойтись без рекламы? Но ведь обидится. После колебаний Леша шепнул Томасу, что, мол, о его скромной личности можно вообще не говорить.
– Ты боишься? – заржал Томас. – В оперу не ходят агенты КГБ.
Тармаков покраснел. Идиот… И шутки у него идиотские…
Впрочем, надо реагировать достойно. Неизвестно, кому Бюргер будет докладывать об этом разговоре. Не исключено, что соответствующий товарищ в советском посольстве завтра будет в курсе или… в американском посольстве, но уже господин… Черт дернул пойти сюда.
– Причем тут КГБ? Зачем говорить глупости? – без лишней вежливости выпалил Алексей.
Томас не обиделся.
– Ладно, Алекс, не волнуйся.
Но не волноваться уже было трудно. Оставшееся время Алексей не слышал знаменитых голосов. Он слушал свой внутренний голос. Кто такой Томас? Зачем он пригласил его? Случайно ли он остановился в магазине? Леша старался припомнить детали. Бюргер всегда