Песня, которая не прозвучит

Фотограф Коля подобострастно угостил ее сигареткой. Нонешвили напустила дыма, для профилактики пожурила Колю. Потом сурово спросила Валерия:

– Как?

– Ничего.

– Ничего бывает женская фигура. Отвечай честно, без вранья. Хотя… Дуракам и начальству полработы не показывают.

– К какой категории ты относишь меня?

– Если я тебе показываю полработы, значит ты не дурак и не начальник, а некто третий.

– К сожалению, третий всегда лишний.

– Ты из других третьих. Из нелишних. Пойдем в мою комнату.

Извилистыми путями она проконвоировала его в свою уборную.

Шумно хлопнула дверью, извлекла из тумбочки чашки и термос. Кто-то из ее мальчиков робко постучал, попросил аудиенции. Женя, не вставая со стула, послала просителя и, судя по всему, он пошел.

– Надоели. Без меня допетрить не могут. Совсем поглупели. Разве с ними выдашь качество?

– По-моему, качество есть.

– Не то, пока не то. Понимаешь, сейчас мало петь и мало грамотно, хорошо петь. Даже голос не главное. Это раньше ходили на голоса. Теперь ходят на зрелище. Нужна феерия, сказка, пьеса, понимаешь.

– Хлеба и зрелищ. Хлеб пекут на заводе, зрелищами снабжает Евгения Ювашевна.

– Какой ты сноб! Боже мой… Да, снабжаю и этим горжусь. Конечно, лучше записаться в непризнанные гении, выступать в сельпо во время перерыва и надеяться, что через пятьдесят лет после смерти тебя назовут великим. Я, мол, высокое искусство творю, не сразу его оценят, а вот дешевка Нонешвили: работает на потребу публики, поэтому о ней знают, обо мне нет. Так? Я плюю на такую философию. Не верю в загробную жизнь, мне подавай сегодня, сию минуту, сию секунду. И мой спектакль – не развлекуха под пиво с креветками. Понял?

– Целиком и полностью, – кинулся прочь от дискуссии Валерий.

– Зря я тебя позвала. Впрочем, жалеть о чем-то – признак слабохарактерности. А я не слабохарактерная.

– О, присутствие характера мы успели заметить.

В дверь опять постучали. Женя превратилась в разъяренную львицу.

– Если Славка, то в стране станет на одного зануду меньше.

Но это был не Славка, а худощавый седой мужчина в очках с толстыми стеклами.