И в разных видах. Хорошо. Я к нему когда в Ленинград заезжал … пивка возьмем, сидим смотрим – хо-ро-шо!
– Постыдился бы, – кричит жена соседа.
А он свое:
– Чего стыдиться -то? Что я не мужик? Леха, видел такие альбомы?
– Не видел. У нас много работы, – на нервном пределе отвечал Леша.
– Не видел? Не ври… никогда не поверю. Заработались, небось. Штаны просиживать и трубку курить?
– А почему трубку? – спрашивает кто-то из осоловевших гостей.
– Все эти… трубки курят. Леха тоже вроде буржуя стал.
Или же начинают вспоминать общую знакомую Катьку, которая выскочила замуж за негра, уехала, пишет, что отлично устроилась – он там какой-то начальник, денег много получает. Кто-то понимающе вздыхает, кто-то гневно осуждает Катьку, мол, за барахлом погналась, а он, черненький, наверняка ее бросит и свою негритянку возьмет.
И все переругаются насчет Катьки, передергают друг друга, а потом самый гибкий предложит выпить за свободу негров в Африке; народ выпьет, заест хорошим малосольным огурчиком – Лешина тетка была мастерица солить огурчики – вроде как успокоится. В общем, как всегда. Дома мало чего изменилось. Да и что может измениться за год? Это ведь только у Леши с Зоей многое поменялось. А в Прокопьевске по-старому: люди балагурят, не торопятся, вздыхают по поводу цен на рынке, ругают начальство, смотрят “Утреннюю почту”, основательно пьют, по праздникам ходят на демонстрацию. Магазины почти пустые. Но не магазины раздражали Алексея больше всего. Почему-то его больше всего раздражали люди, их вопросы и разговоры. Эти люди были безумно далеки от мира, который он уже знал. Они были с другой планеты. И то, что раньше, до командировки Алексей воспринимал равнодушно или как само собой разумеющееся, теперь бесило. То, что раньше казалось смешным, теперь выглядело безобразным, глупым. Даже восторженно-завистливые взгляды окружающих не придавали Тармакову гордости и радости. Ему хотелось поскорее уехать назад, в Вену. Он судорожно считал дни.
В Москве, почти перед отлетом, Алексей встретился с Михаилом Ивановичем. Тот как всегда шутил, веселился. Передал привет от дочек. Встреча получилась комканая, недолгая и вообще стены министерства не располагают… Главное, Леша выполнил материн приказ – передал сумку.
А еще в тот день отлета произошел малоприятный, точнее трагический случай. В метро, рядом с Тармаковым шла женщина, не очень молодая и не очень старая, но очень толстая, с сеткой в руке. Шла-шла, а потом упала, и из сетки посыпались апельсины. Подбежал