приветливо к нему относился. Впрочем, он ко всем относился приветливо. Несколько раз он хотел вызвать на разговор: однажды, полгода назад в лифте – что-то спрашивал про Ленинград, затем – в Русском клубе при международных организациях во время коктейля вертелся рядом, травил анекдоты. Как-то в парке после обеда пристал с рассказами об обществе против изготовления слоновой кости. До слоновой ли кости обыкновенному советскому сотруднику? Леша тогда посочувствовал слонам и убежал поскорее.
Как расценивать эти эпизодики? Никак или же… Леша хорошо помнил беседу с Михаилом Ивановичем однажды на подмосковной даче. Дочки самого носились по лесу, заползали в очередной малинник и с визгом уничтожали дары леса. Михаил Иванович и Леша брели за ними следом, болтая о том, о сем. Самым извилистым образом разговор повернулся к теме назначения в Вену, дипломатической работе вообще.
– Международные дела, – заметил Михаил Иванович, – так или иначе связаны со специальными целями и специальными службами. Это всегда чемодан с двойным дном. Это всегда борьба теней. Тысячи людей-наших, не наших-будут тебе улыбаться, и ты не будешь до конца жизни знать, зачем они это делают, каково их главное занятие в жизни. У меня был приятель, ученый, который писал книги, ездил в бесчисленные командировки, работал в ООН. Тихий по характеру, мы с ним чаи гоняли… Да, и только на его похоронах я понял, что книги для него – увлечение, не профессия.
Леша посмотрел на Михаила Ивановича. Тот был такой же, как обычно, домашний, расслабленный. Но в тот момент он не казался добрым дядей и примерным отцом. Он по привычке улыбался, но глаза не улыбались. По Леши пронесся холодок. Леша хорошо запомнил это ощущение.
После спектакля тихо скрыться не удалось. Томас потащил за кулисы. Причем в буквальном смысле – схватил за руку и повел по бесчисленным лестницам, кивая бесчисленным служителям. Наконец добрались до коридора, где мелькали артисты. Группа оперных болельщиков растеклась вдоль стены. Ждали героев… По коридору проследовал пожилой мужчина со старой, но молодящейся женщиной под руку. Что-то знакомое у него лицо… Ба… Да это же президент Австрии. На портретах он лучше. Надо же… Президент запросто прохаживается, и, самое интересное, никому до него нет дела. Ни суеты, ни беготни вокруг. Интересно, если б советский президент гулял по Большому… Леша усмехнулся над этим своим предположением.
– Послушай, – шепнул Тармаков Томасу, – сейчас прошел…
– Да-да, – оборвал Томас и продолжил со злостью: – Он сюда часто