разглядывая свои изображения и заявления в газетах. Куда его несет? Лешу трясло, но не как раньше, а страшнее…
Наконец отреагировали наши. Томас принес номер “Известий” со статейкой венского корреспондента – Леша видел его несколько раз на вечерах в посольстве, мужик с русским лицом красноватого оттенка, видно, выпить уважал. В статье делался намек на то, что дело странное, пахнет вражеской провокацией, похищением советского сотрудника и принуждением к клевете на Родину. Краснорожий выбрал хитрый, правда, не новый метод подачи: факты изложил без вранья, мол, уехал из дома и не возвратился, говорил с женой по телефону, к поезду не явился, а рассуждения такие накрутил вокруг, что сомнений не остается – ЦРУ. “Боже, – подумал Леша, – что происходит сейчас в родном Прокопьевске”. Здоровая, многопудовая гидра Москва равнодушно проглотит и переварит любое событие, тем более столь мелкое по ее масштабам. Для Прокопьевска – это гвоздь, городская сенсация на год. Соседи, знакомые, родственники… Бывшие коллеги. Выстоят ли родители? Мать выстоит, она гибкая, хотя переживать будет страшно, отец с налету как обычно наломает дров. А Зойка? Куда поехала Зойка? В родном городе ее сотрут в дорожную пыль. Ей бы бежать подальше… Сама она не убежит. Может найдется дурачок, который ее утащит из прокопьевского болота. Да, пожалуй, найдется… С заграничными шмотками не пропадет. Налетят охотники. С нашими нищими магазинами таких охотников много”.
Шумиха тем временем продолжалась, правда, накал пошел на убыль. По замыслу Томаса апофеозом должна стать встреча Леши с сотрудниками совпосольства, где будут торжественно развеяны мифы о принудительном бегстве. Встреча произошла, но крупного события из нее не получилось. Журналистов к посольству пришло мало, несмотря на то, что Бюргер оповестил все редакции. Сам разговор двигался мирно. С нашей стороны был советник Дыбов, с которым еще месяц назад на приеме Леша пил, в итоге они оба набрались в дымину и, обнявшись курили на балюстраде, поплевывая вниз. Дыбов при этом крепко матерился, кричал матом, что начинал трудовой путь шлифовщиком и на родном заводе всех е… в рот. На встрече в посольстве Дыбов, конечно про завод не вспоминал. В официальной обстановке он не кричал, говорил плавно, нотно, глухо. Предупредил Алексея о возможных последствиях его необдуманного, с точки зрения посольства, шага. Намекнул, что на службе в международной организации он останется вряд ли.
– Если я буду испытывать искусственные трудности на работе, – вытащил Леша домашнюю заготовку, – придется обратиться в Комитет по правам человека.
Дыбов удивленно взметнул брови. Сидевший рядом офицер