12 кресел. Алексей Митрофанов

монетку и бережно клал в карман. В финале опера-
ции он сказал мамаше:
— Мы могли бы обратиться в суд, и суд был бы
на нашей стороне. Но как достойные люди мы
предпочли мирный путь. Счастливых сновидений!
На улице толпа партработников очень весели-
лась. Вова Сокол крутил усы и постоянно ржал.
— Ну, шеф, даешь. Нашла лохов, дурочка. Ну
как мы ее сделали, а! Сто франков за компот и го-
лую сиську.
— А кстати, — кричал один. Он был, кажется,
из Новгорода. — Компот и сиськи получились на
халяву. Она же ничего не вычла.
Сэкономленные деньги решили коллективно про-
пить. Эдик подсказал неплохую пивную, куда и за-
валилась наша компания. Вольфрамович был героем
бала. Он легко шутил, подпрыгивал на стуле, беско-
нечно чокался и говорил тосты. Все другие тоже
чувствовали какой-то подъем, кроме, пожалуй, Кон-
рада Карловича. Партийный вожак затаил обиду.
Вообще, фокусы Семаго его раздражали. Не мень-
ше раздражало, что люди тянулись к Вольфрамови-
чу. Он стал настоящим лидером и, по сути, оттес-
нил Карловича. Правда, формально все оставалось
по-прежнему: Карлович сидел в своем кабинете,
пыхтел, отдавал указания, но реально центр сме-
стился. Впрочем, многие активисты из глубинки по-
ка ходили к Карловичу, Семаго они просто не зна-
ли. Великий комбинатор не случайно взял в Париж
именно ребят из регионов, он решил использовать
поездку для плотного знакомства. Карлович это
чувствовал и потому нервничал еще больше. Нер-
вы — плохой помощник. Именно в Париже Конрад
Карлович на нервной почве совершил ошибку, кото-