12 кресел. Алексей Митрофанов

ственное, о чем Семаго не сказал ни слова, — о вы-
лете в Лазанию. В пять вечера он собрал вторую
пресс-конференцию, где тоже осветил кучу вопро-
сов и тоже ничего не сказал о перспективе полета.
Честно говоря, он сам не знал, чем закончится эпо-
пея. Регулярно созванивался с мидовцами, которые
отвечали туманными обещаниями.
Вечером после интенсивных пресс-конференций
пассажиры «Эйр Семаго» напились и немножко по-
буянили. Но атмосфера уже отличалась от преды-
дущего дня. Она была нервная, неприятная. Дове-
рие к командору упало. В народных массах тихо
зрел бунт. В народных массах зациркулировали но-
вые слухи: будто вождь решил смыться один с уз-
кой группой приближенных, а остальных бросят в
Ереване. Журналистов вообще, мол, не будут брать.
Около номера командора решили круглосуточно
дежурить. Добровольцы легли на рюкзаки прямо у
двери. Шеф, проходя к себе, спотыкался о них, но
молчал — в его положении струну натягивать было
опасно.
Тем временем телефоны ответственных мидов-
цев перестали отвечать. Это был очень плохой при-
знак. Семаго напряженно думал. Даже закурил по-
даренную послом сигару. Включил телевизор. Оттуда
тоже огорчения. Каждый час в новостях говорили о
неудавшейся гуманитарной экспедиции в Лазанию,
постоянно демонстрируя его физиономию. Телеви-
зионный Семаго надоел живому, и живой выключил
ящик.
Он обязан был что-то предпринять. Что-то не-
стандартное, спасительное. И он придумал. Вольф-
рамович позвонил послу — любителю сигар и по-
просил дать телефон канцелярии короля Лазании.