– Это Тихон Табачник, – сказал он, наконец.
– Как он выглядит?
Кадровик нажал пару кнопок на непонятном приборе, и над его столом возникла голова Табачника в натуральную величину, медленно вращающаяся вокруг своей оси. Она была так похожа на настоящую, что Цаплин даже вздрогнул.
– Это что? – спросил он.
– ПКВ-2, – ответил тот, – он же “Помощник кадровика-2”, отечественная разработка. Очень помогает при работе с персоналом. Первый вариант прибора был черно-белым, от чего терялось сходство с реальным человеком, но этот – цветной. Стало гораздо лучше, не правда ли?
Голова заслоняла кадровику часть лица Цаплина, и тот небрежным жестом сдвинул ее в сторону. Голова при этом не переставала вращаться, глядя куда-то в пространство неподвижными глазами. Судя по ее виду, Табачнику было за пятьдесят, выражение лица он имел желчное, почти угрюмое, взгляд подозрительный.
– Он? – спросил кадровик.
– Вроде, – неуверенно ответил Цаплин. – Я не смог его хорошо разглядеть – далеко было. Что вы можете про него сказать?
Ерибузькин наморщил лоб.
– Нареканий на его работу до сих пор не было. План по продажам не перевыполнял, но и не отставал, всегда приносил ровно столько, сколько надо или чуть больше. Участник революционного гей-парада, между прочим. Награжден медалью “За революцию”, которую получил из рук президента Алексеева.
– А что же он делал на такой работе? – удивился Цаплин. – Мог бы и получше место выхлопотать.
– Характер у него неудобный, ужиться ни с кем не может, все время правду ищет. У него были раньше работы лучше, но нигде не удержался. Тележка – для него самое то. Во всяком случае, он не жаловался.
– Когда ему следующий раз заступать? – поинтересовался Цаплин.
Кадровик опять щелкнул клавишами, и голова Табачника исчезла. В комнате сразу сделалось просторнее и легче, как будто из нее вышел неприятный въедливый человек.
Хозяин кабинета порылся в компьютере.
– Послезавтра.
– Дайте мне его адрес и телефон.
Получи листок с распечаткой, Цаплин задал последний вопрос.
– А как идет торговля вашей бузой?
Кадровик опять обиделся.
– Это не “буза”, как вы изволили выразиться, а высококачественный продукт питания со специально подобранным составом биостимуляторов. Его секретная формула является нашим ноу-хау, можно сказать.
– А почему от него синие брюки становятся зелеными? – спросил Цаплин.
– Сами по себе, они изменить цвет не могли. Значит, там были пятна, вот они-то и вступили в реакцию.
– Какие пятна? – не понял Цаплин.
– Любые – от пива, супа, шаурмы и тому подобное.
Цаплин оскорбился.
– На работниках прокуратуры не бывает запятнанной одежды!
– Но что-то же там вступило в реакцию? – флегматично возразил кадровик.
Цаплину показалось, что за время их беседы коридор еще больше наклонился. “Кажется, им не мешало бы эвакуироваться, а то будет совсем кирдык, – подумал он. – Впрочем, это их дело”.
Выйдя на улицу, он набрал номер Табачника с мобильного, но никто не ответил. Повторный звонок через десять минут принес те же результаты. И еще один через час остался без ответа.
Цаплин поехал к нему домой. Табачник жил на Проспекте Мира возле станции метро “Алексеевская” в стандартной панельной сорокасемиэтажке, стоявшей в переулках по левую сторону от проспекта, если ехать в область. Район выглядел ухоженным, а жители – сытыми и довольными. Судя по аккуратным фасадам домов, в них обитали геи. У гетеросексуалов дома не такие – облупленные, с нецензурными надписями на стенах, пахнущими мочой подъездами и плохо закрывающимися дверями.
Табачник жил на двенадцатом этаже. На звонок дверь открыл здоровенный верзила весь в мускулах и наколках.
– Вам кого? – неожиданно высоким и мелодичным голосом спросил он.
– Тихон Табачник здесь живет?
– Да, это мой социальный партнер.
– Он дома?
– Нет, на работе.
– Как, на работе? – удивился Цаплин. – Он же вчера отработал смену?
– Сказал, что заменяет товарища.
– Какого товарища?
– Не знаю.
– Он сказал это лично?
– Нет, по телефону.
– А вы ему звонили?
– Нет, он обычно отключает телефон, когда работает.
– Когда он будет?
– Обещался завтра утром.
– Так долго?
– Смена длится сутки.
– Но как он держится?
– Пьет свой напиток каждые три часа. Для продавцов он бесплатный.
– А на здоровье это не отражается?
– Говорит, что нет.
– Подмена происходит официально?
Верзила замялся.
– Боюсь, что нет – начальство не разрешает. Но продавцы идут на это, потому что каждому нужно иногда не выйти на работу, а руководство закрывает глаза.
– А если это обнаружится? – спросил Цаплин.
– Могут уволить. Но это зависит от человека – если он на хорошем счету, прощают.
– И вы не знаете, где его можно сейчас найти? Я имею в виду, на каком маршруте.
– Не интересовался, мне это ни к чему. Что-нибудь ему передать?
Цаплин несколько секунд колебался.
– Нет, ничего.
Из машины Цаплин позвонил кадровику.
– Сколько у вас сотрудников с тележками?
– Полторы тысячи или около того.
– Табачник сейчас подменяет одного из них. Как его найти?
– Надо всех обзвонить, но заняться этим некому.
– Вы можете дать мне их телефоны? И фотографию Табачника? Только чтобы я опять не спускался по вашему ужасному коридору.
– А он уже выровнялся, как я и говорил, – довольно сообщил тот.
Кадровик сказал правду, коридор в этот раз стоял ровный, только паркет разъехался и сильно трещал под ногами. Цаплина ждал список лоточников на нескольких листах, придавленных головой Табачника, сделанной в натуральную величину из материала, похожего на пенопласт.
Он посмотрел на нее с недоумением.
– А что, обычной фотографии сделать нельзя?
– Тонер в принтере закончился, – пояснил кадровик, – а порошковый пенопласт в моей машинке есть, вот я и подумал: голова же лучше, нагляднее, так сказать.
Цаплин одарил его красноречивым взглядом, молча сунул голову, словно футбольный мяч, по мышку и направился к выходу. Во дворе курили несколько продавцов с тележками.
– Ребята, вот этого не видали? – спросил Цаплин и продемонстрировав голову Табачника.
– Он не из нашей смены, – ответил один.
– Но вы его знаете?
– Так, видел когда-то.
– Он сегодня на подмене, – пояснил Цаплин.
– А кого именно заменяет?
– Неизвестно.
– А-а, ну тогда это сложно, – заключил продавец, – наши по всему городу тележки катают.
– И что, хороший спрос? – поинтересовался Цаплин.
– Когда идет реклама по ящику – да, а потом опять падает, начальству приходится ее повторять. А она же дорогая – сердце кровью обливается.
– Но отбивается? – поинтересовался Цаплин.
– Вполне.
– Сами-то свой товар пьете?
– Чистым – мало. А если в него водки добавить – ох, забористый!
Остальные засмеялись.
– Со спиртом тоже ничего, – добавил другой.
На тележке у словоохотливого продавца был написан рекламный слоган “Шестой стакан – бесплатно”.
– Это если большая компания подойдет? – поинтересовался Цаплин.
– Нет, это тому, кто выпьет пять стаканов подряд.
– А что, такие бывают? – не поверил он.
– До сих пор не было. Самые настырные допивают до четвертого – и все, глаза в кучку и икать начинают. Один пятый до половины осилил – сильно ему призовой хотелось получить, но остолбенел и до вечера простоял неподвижно. А мне пришлось рядом стоять, чтобы его не обокрали, пользуясь беспомощностью.
– Да? – удивился Цаплин. – Не слышал про такие случаи.
– Бывают, – заверил его продавец. – Напиток, если его много выпить, имеет такое свойство – человек как бы замерзает изнутри и теряет способность двигаться. Но через пару часов отпускает. Поэтому мы говорим покупателям: не пейте много, норма – один-два стакана.
Вернувшись в прокуратуру, Цаплин отдал список телефонов в технический отдел, распорядившись обзвонить всех, как можно скорее, спрашивая, не Табачник ли это.
К обеду работа была сделана, хотя у технических сотрудников языки свисали изо рта. Табачника нигде не обнаружилось, а восемь телефонов из списка не ответили. Цаплин выслал на их проверку все три полицейские бригады, прикомандированные к прокуратуре, а сам поехал по двум последним номерам. На первом из них водой торговал толстый коротышка, которого даже издали нельзя было принять за высокого и тощего Табачника.
А другой, завидев синюю прокурорскую машину с золотой эмблемой на передних дверках, бросил тележку и кинулся наутек в переулки. Это и был Табачник – он в точности походил на голову, которую кадровик изготовил вместо фотографии.
Цаплин выскочил из машины и бросился следом. Табачник повернул в проходные дворы.
– Стой! – крикнул Цаплин. – Мне нужно просто поговорить?
Но Табачник припустил еще сильнее. Как ни старался Цаплин, а тот от него оторвался.
– Тебя же с работы выгонят, что тележку бросил! – крикнул он ему вслед.
Куда там! Табачник умчался, не оглядываясь.
Цаплин вернулся к брошенной тележке. Народ даром времени не терял и вовсю угощался дармовым напитком вечной молодости. Кто-то принес с собой пластмассовую канистру, чтобы нацедить туда.
– Разойдитесь, граждане, – сурово распорядился Цаплин, – халява закончилась!
Народ недовольно зашумел, послышались возгласы “А ты еще кто такой? Вали отсюда!”
Цаплин пригляделся к толпе. “Нет, это не геи, – подумал он. – Геи вели бы себя с достоинством. Это пролы из гетерастов – те на дармовщину падки”.
– Сейчас все положат на прилавок деньги за выпитое! – приказал он. – Считаю до трех! Раз! Два! Тр…
Толпа вдруг рассеялась, словно туман, сносимый ветром. Цаплин накрыл сатуратор чехлом и опечатал прокурорской печатью. После этого сел в машину и стал ждать, не вернется ли Табачник.
Время шло, но никого не было. “Он где-то здесь, – подумал Цаплин. – Вернулся и наблюдает. Ждет, пока я уберусь”.
Он отъехал за угол, оставил машину и вернулся назад пешком. К его удивлению, тележки с напитком уже не было. Цаплин заметался по тротуару, не понимая, куда она могла исчезнуть так быстро. Вылез на основание фонаря. Вон же она! Ее спешно катил куда-то высокий худой человек, успевший отойти довольно далеко. Он так торопился, что едва не сталкиваясь с прохожими. Табачник, точно, он!
– Стой! – закричал Цаплин и устремился за ним.
Табачник не оглянулся, а втянул голову в плечи и налег всей грудью на сатуратор, пытаясь увеличить скорость. Теперь тележка мчалась вперед, громыхая на ухабах. Прохожие разбегались в стороны, как птицы из-под колес автомобиля на лесной дороге.
Цаплин на бегу потянулся за пистолетом, но вовремя опомнился и убрал руку. Табачник – не преступник, стрелять в него не за что.
Он ускорил бег, но Табачник бежал быстрее. Улица пошла под уклон и тележка набрала такой ход, что тому теперь и напрягаться не надо было. Табачник встал одной ногой на приступку, а другой отталкивался от земли, как на самокате. Тележка от этого превратилась в почти неуправляемый снаряд.
“Еще зашибет кого-нибудь, а косвенной причиной буду я”, – подумал запыхавшийся Цаплин. Вот теперь уже можно было открывать предупредительную стрельбу в воздух, да было поздно – все равно того не остановить.
Расстояние между ними увеличивалось. “Уйдет, гад! – подумал Цаплин. – Зря я бросил машину”. Тележка мчалась вниз по улице, как маленький паровоз – тяжелая, неповоротливая, неспособная к маневру. Цаплин совершенно выбился из сил и дышал с усилием, чувствуя, как воздух застревает в легких.
Вдруг впереди раздался крик, тележка подпрыгнула, пролетела несколько метров вместе со своим седоком, упала набок и протащилась еще несколько метров по тротуару. Табачника отбросило в сторону, он пробежал по инерции несколько шагов, налетел на уличный фонарь, обмяк и сполз на землю, оставшись лежать неподвижно.
Когда Цаплин подбежал к месту происшествия, все запасы напитка вылились из недр тележки и потекли струйкой вниз по улице.
Он склонился над лежащим человеком и с удивлением увидел, что это был не Табачник, а какой-то юнец лет семнадцати высокого роста и такой же комплекции.
– Эй! – он осторожно потормошил того за плечо. – Ты живой?
Юнец открыл глаза и со стоном сел, ощупывая себя. Руки и ноги у него были целы.
– Ты зачем тележку украл? – спросил Цаплин. – Пить захотел?
– Я не крал, – промычал тот и выплюнул выбитый зуб.
– А что тогда? Взял взаймы?
– Меня хозяин попросил перекатить в другое место.
– Какой хозяин?
– Продавец. Денег дал.
– И ты и согласился? А то, что она опечатана, видел?
Похититель молчал.
– Где это место?
– Вон, – тот махнул рукой, – на перекрестке. Он будет ждать возле аптеки.
У обочины, скрипнув тормозами, остановилась патрульная машина, из вышли двое полицейских, и подошли к ним.
– Что тут произошло? – спросил один.
Цаплин предъявил свое удостоверение.
– Попытка кражи вещественного доказательства и непредумышленная порча имущества. Доставьте этого в участок, – распорядился он. – И организуйте вывоз тележки, нечего ей тротуар захламлять
– А вам помощь не нужна? – осведомился полицейский.
– Нет.
Отдышавшись, Цаплин пошел к месту встречи Табачника с похитителем тележки. Как он и предполагал, там не оказалось никого. Люди шли по своим делам, проезжали автомобили, парни с букетами цветов ждали парней, а девушки с другими букетами – девушек.
Цветы теперь разделились на мужские и женские. Все пышное и яркое отошло представительницам прекрасной половины человечества, а все скромное – мужчинам. У последних особенно ценились ромашки, ирисы и цветущая картофельная ботва. Ботву достать было труднее всего, поскольку цветочные торговцы ее не продавали, и за ней приходилось ехать на фермерские поля, а их владельцы могли и заряд соли в зад всадить, если рвать без спросу.
Но и в этом были свои плюсы. Много раз раненная солью задница ценилась не меньше букета из ботвы. Это означало, что ее обладатель – страстный любовник и ради своего избранника готов на все. Некоторые геи, не желавшие рисковать на полях, имитировали соляные шрамы на заднице, несильно стреляя друг в друга из заряженных солью пневматических пистолетов, но подделка могла обмануть только непосвященных. Знающие люди отличали фальшивку с первого раза. Фермеры заряжали двустволки крупной, йодированной солю, которая шла на корм скоту, а имитаторы – мелкой магазинной и не йодированной. Следы оставались разные.
Вокруг кипела жизнь, но Табачник нигде не отирался. Прождав в уличном кафе, из которого была видна аптека, с полчаса, Цаплин понял, что никто уже не придет. Возможно, Табачник наблюдал за процессом похищения тележки с другой стороны улицы и все видел. А раз так, то и появляться ему здесь было незачем.
Цаплин чертыхнулся и отправился домой.