4. Допрос Севрюгина
Листая папку, Цаплин и не заметил, что пропустил время обеда. Напомнил об этом заурчавший желудок. Он убрал бумаги в служебный сейф, как и приказывал прокурор, и пошел перекусить.
В столовой уже почти никого не было. Несколько сестер в просторных балахонах разного цвета и платках на голове рассчитывались у кассы. Цаплин, не спеша, поставил на поднос свое обычное меню и в одиночестве проделал путь до автоматической кассы. Красный луч лазера пробежал по тарелкам и произнес сумму. Цаплин рассеянно сунул в прорезь кредитную карту госслужащего, дождался чека и огляделся.
Что ни говори, а в позднем приходе в столовую есть свои плюсы. Из блюд мало что остается, зато нет очереди и в зале можно садиться, где хочешь. Даже места у больших окон, выходивших во внутренний двор, обычно плотно занятые, сейчас были свободны. Люди почему-то любят есть и смотреть в окно, как будто там расположено что-то необходимое для пищеварения. А за окном ничего особенного: братья, сестры, машины, суета.
Иногда и Цаплину нравилось смотреть в окно за едой, но сегодня этого не хотелось. Наоборот, было желание никого не видеть и спокойно обдумать свалившееся на него задание, которому он был совсем не рад. Все-таки выслеживать коллег, которым привык доверять и полагаться на них – не самое приятное в мире занятие. Он бы предпочел, чтобы этим занимался кто-нибудь другой. Но приказ есть приказ, ничего не поделаешь.
Цаплин сел в дальнем полутемном углу и принялся за еду. Все было не очень вкусным, как всегда. И когда уже этот хренов Севрюгин наберет себе новых поваров? Ну и что, что они верные геи? Готовить надо уметь. Взял бы пару сестер, что ли. Не хочет молодых, взял бы старых. Нельзя же стряпать такую бурду, честное слово.
За спиной звякнула ложка, Цаплин оглянулся. Он и не заметил, как Севрюгин поставил невдалеке за свободный столик свой поднос. Была у него такая привычка – не набивать утробу где-то там в своей каптерке, а есть в общем зале. Демонстрировал, что он такой же как все и ест из общего котла. Молодец, конечно, но лучше бы он варил в этом котле что-нибудь более приличное.
Цаплин сделал ему приглашающий знак рукой. Секунду поколебавшись, Севрюкин перешел за его стол.
– Чего не подходишь? – спросил Цаплин.
– Думал, ты занят – у тебя такой вид озабоченный.
Севрюгин поставил поднос и сел напротив.
– За обедом я свободен для общения, – сказал Цаплин. – И давно хочу спросить: когда твои повара научатся готовить. Или нам так и предстоит состариться на этих унылых похлебках?
– Чего это унылых? – обиделся тот. – Они очень даже умеют готовить. И это еда правильная – сбалансированная по белкам, жирам и углеводам, как и предписывает Здравмин для работников надзирающих органов.
– Но разбалансированная по вкусу.
– Ну, совместить полезное с приятным получается не всегда, – возразил Севрюгин. – Ты же сам это прекрасно знаешь. Зато на этой пище, вы, господа начальники, не будете толстеть и сохраните высокую работоспособность до преклонного возраста.
– Не будем толстеть как ты? – спросил Цаплин и критически окинул начавшую заплывать жирком фигуру Севрюгина.
Тот вздохнул.
– Я – другое дело. У меня нарушен обмен веществ. Уж как я стараюсь держаться в форме, а все равно не всегда получается.
Цаплин сменил тему.
– А как сам-то?
– Работаю, – неопределенно ответил тот.
– А что твой Каракурт?
– Все ездит со своими байкерами, – ответил Севрюгин неохотно.
– Что-то давно ничего о нем не было слышно. Президент Алексеев к нему все так же благоволит?
Севрюгин кивнул.
– Каракурт зовет его на тусовки?
– Об этом он не говорит – государственная тайна. Если состоится встреча, нам покажут потом по телевизору.
– Видный он у тебя мужик, – заметил Цаплин, хлебая пластиковый суп с полимерами. – Небось, нелегко с таким жить?
– Ну, как нелегко? – раздумчиво заметил Севрюгин. – Обычно. Это он за рулем такой крутой, а дома, как снимает свои кожаные доспехи, самый обыкновенный. Пива только много пьет.
– Что, так уж много?
– Немало. Но за рулем – ни-ни.
– А как он насчет супружеской верности?
Севрюгин вздохнул.
– Вот тут ему еще есть над чем поработать.
– А ты никогда не хотел ответить ему тем же? – допытывался Цаплин.
Тот испуганно головой.
– Нет, что ты, я сторонник традиционных семейных ценностей.
Цаплин не поверил.
– Да ладно тебе, если гей изменяет гею с другим геем, это еще полбеды. Вот если бы с бабой, пардон, сестрой, тогда да.
Севрюгин аж поперхнулся и закашлялся от таких крамольных речей. Цаплину пришлось привстать и похлопать его по спине.
– Ты что такое говоришь, гражданин начальник! – воскликнул зав.столовой, придя в себя. – Разве же с сестрами можно секс иметь?
– Кому она сестра, а кому и баба. Некоторые считают, что вполне можно.
– Только не для меня! – решительно заявил Севрюгин. – Я с ними отродясь дела не имел, и иметь не собираюсь. Да они и сами не хотят.
– Некоторые все же не прочь, – задумчиво заметил Цаплин.
– Я не хочу ничего об этом знать.
– И правильно, – поддержал его Цаплин. – Ну их! К тому же, это государственное преступление.
– Дело даже не в этом, – Севрюгин выпрямился, – я не хочу, чтобы сестры опять ввергли мир в пучину хаоса, как это было тысячи лет. Конечно, это они не со зла, а просто такова их опасная природа, но этого нельзя допустить опять. Не для того наши отцы и деды делали революцию, чтобы теперь повернуть все вспять!
“Ишь, как заговорил! – отметил про себя Цаплин. – Словно диктор в телевизоре. Не доверяет, осторожничает. Или это и в самом деле его убеждения?”
Не доев, Севрюгин подхватил поднос.
– Извини, дела, – сказал он. – Пришла машина с битыми курорыбами, мне надо присутствовать при разгрузке.
– Ага, иди, – согласился Цаплин и продолжил свои отношения с невкусной столовской едой.