18. Девушка со змеей
В секретарском зале стоял треск от ударов пальцев по множеству клавиатур. Машинистки сидели в отдельных кабинках и перепечатывали документы. Перед ними громоздились папки и стопки листов, которые сотрудники передавали им через Евнуха. На кабинках были написаны имена девушек. Некоторые из них Цаплин видел впервые. Он даже не подозревал, что бывают подобные женские имена.
Цаплин прошелся по проходу между кабинками из конца в конец, осторожно заглядывая в каждую. По мере того, как он приближался к концу, разочарование его возрастало. Сказать, что девки были страшные, значило бы не сказать ничего. Они были очень страшные. Непонятно, какой натурик мог бы на них позариться, а уж про устойчивых геев и говорить не приходилось. “Специально их сюда таких отбирают, что ли? – подумал Цаплин. – И чего тут стережет Евнух, словно цербер. Тоже мне крали”.
Его внимание привлекла высокая девушка с длинной косой, которая сидела на своем стуле. Вдруг коса шевельнулась. Потом еще раз. Цаплин пригляделся и едва подавил удивленный возглас – в ее косу была вплетена живая змея. Пресмыкающееся заметило Цаплина, открыло пасть и зашипело. Не отрываясь от работы, девушка прикрикнула на нее.
– Тише, Синшаза, скоро пойдем обедать!
Цаплин вернулся опять в начало коридора. Женщины работали, не обращая на него внимания. Внезапно одна почувствовала его взгляд, оглянулась, глаза ее округлились, и она уже готова была завизжать, но Цаплин заскочил в кабинку, зажал ей рот и сказал.
– Тихо! – велел он. – Я свой.
Она кивнула, и Цаплин убрал ладонь. Он поймал себя на мысли, что это довольно странное ощущение – прикасаться к женщине. Совсем не то, что к мужчине. Мужчина притягивал, но в то же время и отталкивал, а женщина только притягивала, как омут. Или как магнит. И еще прикосновение к ней передавало какую-то важную информацию, все, что стояло за словами и жестами, какие-то очень древние невыразимые коды.
– Зовут тебя как? – спросил он шепотом.
– Скорпиола, – так же шепотом ответила она.
Он хмыкнул.
– Подходящее имечко. Ты действительно такая ядовитая?
– Родители так назвали. Им хотелось, чтобы я могла за себя постоять.
Цаплин окинул ее оценивающим взглядом. Девка была ничего, не красивая, но приятная.
– Ну и как, помогло? – спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, иначе бы я не была здесь.
– Логично, – согласился Цаплин. – Деловые женщины вертят бизнесами или карабкаются вверх по карьерной лестнице.
– Я не такая, – сказала Скорпиола. – К сожалению.
– К чьему сожалению?
– Родителей.
– А тебе самой не жалко?
– А что я могу сделать? Если этого не дано от природы, то не дано.
– Верно, – согласился Цаплин. – Талант, как деньги – если его нет, то нет.
– Что вам здесь нужно? – спросила Скорпиола.
– Да так, поговорить зашел. Скучно мне, понимаешь.
– И Евнух пропустил? – удивилась она.
– Долго возражал, но, в конце концов, согласился, – ухмыльнулся Цаплин.
– Странно, – сказала она, – обычно он никого сюда не пускает.
– Совсем никого?
– Почти.
– Значит, кто-то сюда все-таки заходит? – уточнил Цаплин.
Она кивнула.
– Кто именно?
– Я его не знаю.
– Но ты его видела?
– Нет, я была занята работой.
– А к кому он приходил? – допытывался Цаплин.
– Не знаю, это где-то там, – она махнула рукой в конец помещения.
– И что же, вы между собой это не обсуждаете?
– Сестрам запрещено разговаривать на посторонние темы, только о работе.
– А после работы?
– Я спешу на занятия – я ведь еще учусь на вечернем отделении юридической академии.
– Молодец! – похвалил Цаплин. – Устаешь?
Она кивнула.
– Очень.
– Ничего, – подбодрил он ее.
Цаплин вернулся к прежней теме.
– А что этот таинственный незнакомец здесь делал?
– Вроде, приносил срочную работу на перепечатку.
– Разным машинисткам или одной и той же?
– Одной и той же.
Из кабинета Евнуха донеслась ругань и проклятия. Потом распахнулась дверь и послышались грузные шаги.
– Спрячь меня, – попросил Цаплин.
Скорпиола отодвинула стул и показала глазами на нишу между столом и перегородкой кабинки. Цаплин, не мешкая, втиснулся туда и скорчился в три погибели. Едва он успел это сделать, как в кабинку молча заглянул Евнух и застыл на пороге. Цаплин мог видеть только его тень, упавшую на стену. Он перестал дышать.
Скорпиола печатала со скоростью, которой Цаплину прежде видеть не приходилось. “Так вот, чем отличается хорошая машинистка от просто машинистки”, – подумал он.
Евнух икнул и, наконец, пошел дальше.
Цаплин покинул свое убежище только тогда, когда Евнух вернулся к себе.
– Ты его боишься? – с удивлением спросила Скорпиола, посмотрев на его погоны.
– Не его, – пояснил Цаплин, – а того, кто приходил сюда.
– А что, он такой страшный?
– Дело не в этом – мне, просто, не хотелось, чтобы он знал, что я приходил сюда.
Ровно в восемнадцать часов секретарши прекратили печатать и потянулись к женскому выходу. Цаплин со Скорпиолой выждали, когда в помещении никого не останется, и пошли следом.
– Дай мне свой телефон, – попросил Цаплин на ходу.
– Зачем? – насторожилась Скорпиола. – Я с мужчинами никаких дел не имею.
– Да не для этого, успокойся. Я веду расследование, и могут возникнуть вопросы, а второй раз прийти сюда у меня не получится. Я, конечно, могу вызвать тебя повесткой, но, думаю, что это будет не очень хорошо для тебя.
Они обменялись телефонами.
– Позвони мне, если заметишь что-нибудь интересное, – велел он.
Она кивнула.
– Да, чуть не забыл! – вспомнил Цаплин. – Кто эта девушка со змеей в волосах?
– Ее зовут Агнесса.
– А змея настоящая?
– Она говорит, что нет, но мне почему-то кажется, что да. Я слышала, теперь делают такие украшения из змей – вырывают ей ядовитые зубы, в голову вставляют чип и кормят специальным раствором. Она становится очень вялой, но остается живой.
– Живодеры! – заметил Цаплин.
– Изверги, – поддержала она и протянула ему свой плащ.
– Зачем? – не понял Цаплин.
– Накинь на себя, там охранник.
Он нехотя подчинился. Она подала ему косынку.
– Не буду! – запротестовал он. – Я все-таки не Александр Керенский.
На подходе к посту охраны Цаплин поднял воротник плаща и прикрылся поднятой на уровень головы сумкой Скорпиолы. К его счастью, охранник сидел в своей стеклянной будке и что-то шептал в трубку, едва не целуя ее.
– Ах, мой дорогой, – расслышал Цаплин, – я весь горю! Да! Ну, не будь же таким!
Они дошли со Скорпиолой до угла и расстались добрыми знакомыми.
– Ты замужем? – спросил он напоследок.
Она вспыхнула.
– Нет, но у меня есть девушка.
– А живешь с родителями?
– Пока да. Но когда мы с ней распишемся, уйдем на квартиру.
– Не говори никому обо мне, – попросил он, – по крайней мере, пока я не скажу. Иначе я окажусь в сложной ситуации.
– Да я и не собиралась, – заверила она его.
“Правильная сестра, – подумал он. – Все бы такие были”.
Довольный собой, Цаплин отправился домой на метро. Он был в форме и ему сразу же уступили место. Он смущенно поблагодарил и сел. Рядом сидел какой-то полицейский. Тот, видимо, томился от безделья. Позевав немного, полицейский положил на колени планшет, достал свой пистолет, вынул обойму, разобрал на части и принялся чистить.
Некоторые пассажиры наблюдали за ним с безучастным интересом. Цаплин почему-то вспомнил рассказ про Левшу: “Скажите государю, чтобы ружья битым кирпичом не чистить”. Но полицейский даже и не собирался этого делать. На коленях у него стояла пластиковая бутылочка с ружейным маслом, и он для чистки использовал только его и ветошь.Вдруг поезд в тоннеле резко затормозил в тоннеле, и половина мелких деталей пистолета улетела с коленей полицейского на пол. Пассажиру тут же кинулись их подбирать и возвращать владельцу.
У полицейского зазвонил телефон.
– Да, слушаю! – ответил он. – Когда это случилось? Сейчас буду!
Он спешно побросал детали от пистолета в планшет и вышел на следующей остановке.
Когда дверь захлопнулась, и поезд поехал дальше, Цаплин почувствовал под каблуком что-то твердое, перекатывающееся. Он наклонился и поднял с пола пружину от пистолета. Поначалу он хотел вернуться назад, чтобы отдать стражу порядка его деталь, но потом решил, что сделает это завтра, и положил ее в нагрудный карман.
Он вспомнил, как люди подбирали с пола детали и отдавали полицейскому. “И пусть кто-нибудь после этого скажет что-то против гейского общества, – подумал Цаплин. – Что бы было с таким полицейским раньше? У него просто отняли бы пистолет или раскидали детали ногами дальше по вагону, а то и на рельсы уронили бы при выходе. А теперь? Сколько было живого участия и желания помочь от совершенно незнакомых людей! А все почему? Потому что геи добрые, спокойные и неагрессивные. Им не надо производить впечатление на женщин и быковать друг перед другом. Жаль только что до сих пор не все это понимают”.