– “Родину”, что же еще!
– Сигареты натуралов, – определил Цаплин. – Переходи на “Новый Беломор”, они помягче будут.
– Сам кури ваши пидорские цыгарки с ментолом, а я не буду! – отрезала она.
– Ну и дура, – сказал Цаплин, – помрешь от кашля.
– Ты за меня не боись, – рассердилась она. – Ты о себе лучше подумай. На зоне у тебя никакого курева не будет, дубовые листья смолить станешь. Вот от них кашель так кашель!
Цаплин молчал.
– Так о чем я? – спросила женщина.
– О фотографиях.
– Ага, о них. Я говорю, до пояса они будут, а дальше каждый сам додумает.
– Те, что с минетом, и до пояса нельзя, – уточнил Цаплин.
– Их пропустят. А остальные будут. И везде личико твое крупным планом, козел!
– Ты меня знаешь? – спросил он.
– А ты как думаешь?
– Не знаю. Судя по твоей злобности, наши пути где-то пересекались. Я тебе насолил?
– А вот этого я тебе не скажу. Помнишь, в старом фильме говорили: «Хитрые вы, собаки легавые, с подходцами вашими. Но ничего, отольются кошке мышкины слезы»!
Она бросила трубку, но Цаплин уже все понял. Звонила одна из тех натуралок, на процессе которых он выступал гособвинителем. Наверное, ей добавили срок по его требованию, вот она и злится теперь. Сколько их было за его работу в прокуратуре? Двадцать? Сорок? И откуда она все знает? Кто дал ей его номер телефона? Эх, крутануть бы сейчас сразу всех, да руки у него связаны. Не выручит ли Гека?
Цаплин стал звонить приятелю, но внутренний смартфон у того не отвечал, а секретарша несколько раз ровным механическим голосом ответила, что шеф сейчас очень занят, но она обязательно ему сообщит ему о звонке, как только тот освободится.
Цаплин сел за компьютер, чтобы написать Геке электронное письмо, но обнаружил, что Интернет в квартире отключили. “Домашний арест, чего удивляться, – понял он. – Обложили со всех сторон”.
Он с ненавистью посмотрел на свой браслет. Появилось желание сорвать устройство с руки и разбить молотком. Пропади все пропадом, раз его так унизили сегодня.
Но делать этого было нельзя ни в коем случае. Усилием воли он совладал с эмоциями и заставил себя успокоиться.