Глава 14. Фотографии – не брать!
27 декабря 1993 года
Рассказ Иванова не шел у Филатова из головы. Эти фотографии до сих пор являлись бомбой. Испытывая желание с кем-то посоветоваться, он пошел к Вождю.
Против обыкновения, тот был ничем не занят, а просто сидел в кресле, развернувшись к окну, и смотрел на заснеженный городской пейзаж. Вдали виднелись башни Кремля с горящими в ранних зимних сумерках красными звездами. Филатов подошел и встал рядом.
– О чем задумались? – спросил он.
– Если бы у нас была парламентская республика, – ответил тот, – мы уже формировали бы правительство, и через пару недель власть в стране принадлежала бы нам.
– Но у нас республика президентская, – напомнил Филатов.
– И поэтому наша победа не будет иметь таких далеко идущих последствий, – констатировал Вождь.
– К сожалению, – согласился Вождь.
– А здорово было бы оказаться в такой ситуации, – мечтательно произнес Филатов.
– Чего захотел! – хмыкнул Вождь. – Мы есть там, где мы есть и нужно воспринимать действительность такой, какой она является.
– Кстати, о действительности, – перешел к делу Филатов. – Тут у меня интересное знакомство образовалось.
– Какое?
– Один бывший разведчик вышел на меня со странной темой.
– Кто такой? – оживился Вождь.
– Некто Юрий Иванов. Говорит, что был в центре скандала Профьюмо в Лондоне в 1963 году.
Вождь наморщил лоб.
– Профьюмо? 63-й? Припоминаю, хоть и смутно. Я в ту пору еще молодой был.
Он развернулся от окна и придвинулся к столу. Филатов занял место напротив.
– Кажется, тогда еще слетело консерваторское правительство Макмиллана, – продолжал рыться в памяти Вождь, – и пришло лейбористское правительство Вильсона.
– Вильсон для нас был лучше? – спросил Филатов.
– Конечно! Лейборист – это почти что социалист. Во всяком случае, так их в ту пору воспринимали. А консерваторы во всем подпевавшие Америке, выступали за усиление германского бундесвера. Ходили слухи, они даже были не против, чтобы войска бывшего противника вооружили атомной бомбой.
Вождь опять задумался, вспоминая начало шестидесятых.
– Вильсон очень уважал Хрущева, – продолжил он. – Приезжал к нам пару раз. А военный министр Профьюмо слетел из-за бабы. И еще пять министров вместе с ним. Внебрачные связи, да еще с проститутками – у них с этим было строго. Запомни, Саша, все беды идут от баб, особенно для политиков.
– Запомню, – с некоторой иронией пообещал Филатов.
Вождь, впрочем, ничего не заметил. Внутренне Филатов был с ним согласен, хотя и смотрел на проблему немного иначе. Зло шло не от женщин, а от отношения теряющих голову мужчин к ним. Но стоило только совладать со страстями и посмотреть на любую из них, по совету буддистов, как на сестру – и карета превращалась в тыкву, а кучер – в хорька. Но этому еще нужно было научиться.
– Так что там твой разведчик? – спросил Вождь, – чего хочет?
– Говорил, что тогда еще добыл компромат на высших чиновников и королевскую семью.
– Какого рода компромат? – заинтересовался Вождь.
– Порнография.
– Что, прямо она самая?
– Да, групповой секс.
– Ты видел?
– Кое-что он показал. И намекнул, что может отдать все.
– Почему именно тебе? – с подозрением спросил Вождь.
– Ну, не столько мне, сколько партии. Мы же выиграли выборы, а ему нравится, что мы патриоты, а не западники. Он тоже патриот.
– И чего хочет взамен?
– Я думаю, он просто хочет сотрудничать с нами. Он давно не у дел, заняться нечем, а тут еще и компромат пропадает.
Вождь задумался.
– Он из ГРУ или КГБ?
– ГРУ.
– Он должен был сдать эти материалы своим.
– Это копии. Оригиналы, конечно, сдал.
– А что, наши, воспользовались ими?
– В том-то и дело, что нет.
– Причина?
– Не знаю? Осели, наверное, где-то в архивах мертвым грузом, да и забыли про них все.
– Он этим расстроен?
– Еще как! Считает эти снимки главным трофеем своей шпионской карьеры, не очень долгой, кстати.
– Почему?
– Из-за скандала Профьюмо. Его не раскрыли, но все подозрения потянулись к нему.
Снимки усиленно искала британская контрразведка. Наши отозвали его из Лондона до того, как скандал разгорелся в полную силу и потом уже боялись выпускать за границу – “в поле”, как он говорит.
– Подведем итог, – сказал вождь, – человек стал невыездным, с ним были не прочь поквитаться англичане, а его трофеи наши так и не решились использовать. Так?
– В общих чертах, да.
– И теперь он хочет передать компромат нам?
– Вроде того, – подтвердил Филатов.
И тут Вождь произнес фразу, которой Филатов никак не ожидал.
– А нам оно зачем?
– В смысле? – не понял он.
– Чтобы возникли неприятности и с нашими, и с англичанами?
– Никто не будет знать, – возразил Филатов.
– Даже не надейся! – заявил Вождь. – Его, наверняка, пасут. Он тебе не говорил?
– Обмолвился как-то, – признался Филатов. – Чувствует в последнее время повышенное внимание к себе. Но его учили обрубать хвосты, так что не впервой.
– Вот видишь!
– Но это же бомба, – горячо возразил Филатов.
– Вот именно! Которая может взорваться у тебя в руках и оторвать пальцы. А то и голову.
– Вы так думаете?
– А ты спроси у него, сколько людей уже погибло из-за них.
– С чего вы взяли?
– Газеты читал. Несколько подозрительных смертей в Англии точно было.
– Но мы могли бы использовать их в политике.
– Уж если ГРУ в свое время не стало в это ввязываться, то куда уж нам?
– Под это дело от Англии можно было бы добиться какого-нибудь компромисса, – предположил Филатов.
– Какого, например? – скептически поинтересовался Вождь.
– Ну, льготную ставку по кредиту или еще что-нибудь.
– Кредиты нам дает не Англия, а МВФ.
– Ну и что? Она там не последний голос имеет.
– Нет, слишком сложная цепочка получается. Да и не играют такими вещами в открытую. Если засветиться, это сочтут неприкрытым вмешательством в их внутренние дела. Такого никто не делает.
– Мне рассказывали, что Хрущев был страшно рад этим фотографиям и считал, что можно использовать для давления.
– То – Хрущев. У Никиты Сергеевича был характер, за это его, кстати, и отправили в отставку.
– Что же, эти снимки, по-вашему, использовать никак нельзя?
– Почему никак? Они вполне могут пригодиться при каком-нибудь размене. Кстати, может, их уже для этого и использовали. Представляешь, что начнется, если попытаться их использовать по второму разу? И англичане, и наши придут в ярость.
– Что-то я не слышал о крупных разменах между СССР и Великобританией.
– А почему ты должен был о них слышать? Это дела тихие, только для посвященных.
– Ну, я тоже кое к чему был допущен. МГИМО все же окончил. Там ни о чем таком не говорили.
– Это могла быть абсолютно секретная операция.
– Или ее могло не быть вовсе, – стоял на своем Филатов.
Вождь начал уставать от спора.
– Был размен или не был – какая разница? Мы политическая партия, а не филиал ГРУ или ЧК. У нас все легально и открыто, никаких тайн.
– Значит, не нужно? – уточнил Филатов.
– Нет! – твердо ответил Вождь. – Меньше знаешь – крепче спишь.
“Боится, – понял Филатов, – страхуется. А я бы не стал сходу отказываться от такой возможности”.
На этом разговор о снимках закончился. Они переключились на обсуждение текучки. А в завершение Вождь опять вернулся к теме снимков.
– Смотрю, я тебя не убедил? – спросил он.
– Нет, почему же? – не очень уверенно ответил Филатов. – Рисков, действительно, слишком много.
– Если ты все-таки их возьмешь – дело твое, хотя я бы тебе не советовал этого делать. В любом случае, сюда их не приноси.
Филатов кивнул.
– А этот человек, – продолжал Вождь, – он сильно рискует. На его месте я бы не стал об этом даже заикаться. Предупреди его, что лучше держать язык за зубами. Хотя, сдается мне, что уже поздно.
– С чего вы взяли?
– Ну, раз до тебя добрался, сказал и еще кому-то. Он, кстати, не пьющий?
– Выпивает.
– Так я и думал. Он меж двух огней сейчас, раз заговорил об этом, и защищать его не станет никто.