Глава 28. Все пропало
15 января 1994 года
Дни текли за днями, Иванов томился вынужденным бездельем. Потом его осенило.
– У тебя есть ненужная одежда? – спросил он у Зои.
Та удивленно вскинула брови.
– В каком смысле?
– Ну, совсем ненужная, которую ты не будешь уже носить никогда.
– Есть, наверное, как у всех.
– Тебе не жалко будет с ней расстаться?
– Что ты имеешь в виду?
– Там на улице собирают старые вещи для бездомных, – сочинил Иванов, – я хотел бы сдать.
– Мою? А свою чего не сдашь?
– Уже сдал. Они просили что-нибудь женское.
– Да тебе-то какое дело до бездомных? – спросила она. – У тебя дом есть.
– Жалко.
– Их? Грязных, вонючих, чахоточных? Ненавижу бомжей.
– Они тоже люди.
– Были когда-то людьми, ты хотел сказать.
– Я думаю, и остались ими. Только нам повезло, а им – нет.
– Да уж, нам очень повезло, – саркастически заметила она. – Прямо, фантастическое везение.
– Тем не менее.
Она встала и пошла к шкафу.
– Что тебе надо?
– Не мне – им.
– Хорошо, что им надо?
– Я думаю, пальто, на голову что-нибудь, юбки длинные шерстяные, платки пуховые.
– У меня не магазин, – сказала Зоя.
– Я понимаю.
– А пуховые платки я и сама пока поношу.
– Конечно. Я же говорю – что можешь.
Она углубилась в просторный шкаф, затем выглянула наружу.
– Не стой над душой.
– Ладно
Он ушел в комнату, которую она ему отвела, сел в кресло, взял в руки “Коммерсантъ”, но читать не хотелось. “Добрая женщина”, – подумал он. Иванову было неловко за свою придумку перед случайной подругой, но по-другому было не обойтись. “Потом ей все верну, – подумал он, – скажу, что пункт сбора вещей переехал и не оставил адреса”.
Вошла Зоя и бросила к его ногам ворох вещей.
– Забирай.
– Ого! – сказал Иванов. – Да тут много всего.
– Знай наших!
– А себе-то оставила, что носить?
– Не беспокойся, не последнее.
В принесенном ею было синее зимнее пальто с воротником из цельной черно-бурой лисы, зимняя фетровая шляпка с вуалью, несколько длинных шерстяных юбок в пол, еще что-то. “Именно то, что надо”, – мысленно отметил Иванов.
– Лису-то забрала бы, – предложил он.
– Ее моль побила.
– А куда я все это сложу?
– Тебе еще и сумка нужна для твоих бомжих?
– Они не мои.
– Ну, раз ты для них стараешься, то, наверное, и твои тоже.
Он промолчал. Зоя принесла клетчатую сумку.
– Народная емкость, – заметил Иванов.
– А что? Она удобная и дешевая, иногда бывает очень кстати.
Иванов упаковал вещи в сумку и стал одеваться.
– Ты куда? – удивилась она. – Стемнело уже.
– Еще не поздно, – возразил он. – Успею.
– Долго там не валандайся, я сейчас начну ужин готовить.
Подхватив сумку, он вышел из квартиры. Чтобы не искать специального места, Иванов заблокировал лифт между этажами и переоделся в Зоины тряпки. Женщиной она была крупной, поэтому все пришлось почти впору, разве что слегка жала юбка в поясе, одетая поверх брюк.
Он сложил свою одежду в сумку, спустился вниз и вышел из подъезда. Поднял воротник и надвинул на глаза шапку с вуалью. Было очень непривычно. “Нет, так идти нельзя”, – решил он. Зайдя в подворотню, Иванов оторвал вуаль, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, но чернобурку оставил.
После этого направился к своему дому, стараясь идти так, чтобы Зоя не смогла его увидеть, если бы вдруг захотела посмотреть в окно или выйти во двор. Людей на улице было еще много, стоял только шестой час.
Горбясь и приволакивая сумку по снегу, он продолжил путь. Главное теперь было не встретить знакомых. Иванов понимал, что его небритое лицо не очень хорошо сочетается с женской одеждой, и кутался в поднятый воротник, одновременно глядя себе под ноги. “Как Керенский какой-нибудь, честное слово, – подумал он, чувствуя себя по-дурацки. – Только тот из дома бежал, а я домой пробираюсь”.
Из-под длинной юбки то и дело показывались его мужские ботинки, и ему казалось, что все это видят. Скорей бы дом уже!
Подходя, он то и дело поглядывал на свои окна. Соседские окна светились, его – нет.
“Это хорошо, – подумал он. – Хотя, чего хорошего? Если там кто-то есть, я и не узнаю, а так знал бы заранее”.
Во дворе с детской коляской гулял сосед Виктор. Он окинул Иванова пристальным взглядом и ничего не сказал – не узнал. “Когда ты уже спать пойдешь, старый хер? – подумал Иванов раздраженно. – С детьми надо засветло гулять!” На самом деле, он понятия не имел, когда гуляют с детьми, но почему-то ему так казалось.
Он подошел к двери и стал набирать код. Замок был старорежимный, механический, с двумя рядами кнопок. Давно было пора поставить новый, с электронным управлением и магнитными ключами, и Иванов предлагал соседям, да куда там! “Этот еще работает!” – был ответ. А что этот? К нему подобрать код – раз плюнуть. Ну да ладно.
– Юра! – вдруг позвали из-за спины.
Иванов от неожиданности выронил сумку. Потом втянул голову плечи, как школьник, которого застукали с сигаретой в руках, и обернулся. Сосед, оказывается, шел следом. Одной рукой он баюкал коляску, а другую протянул ему для приветствия.
– А я смотрю – ты, не ты?
– Не я, – сказал Иванов.
Тот засмеялся.
– Шутник!
Иванов молчал.
– А оделся почему так странно? – спросил он.
– Решил сменить имидж.
– В каком смысле?
– В хорошем.
– Не понял.
– Мне некогда, – попытался отделаться от него Иванов.
Сосед почувствовал неуместность своих вопросов.
– Я ведь чего хотел, – сказал он, – предупредить тебя.
– О чем?
– Тут тебя искали какие-то странные типы, – произнес он, – понизив голос. – Расспрашивали, где ты да что ты.
– Что за типы? – спросил Иванов.
– Один был на бандита похож. Старался казаться вежливым, но нутро бандитское так и лезло наружу. Работягой прикидывался, ага. Такой коротко стриженный работяга с золотой цепью под наглой мордой. Говорил, ты с ним договорился ремонт в квартире делать, а сам пропал. Спрашивал, когда вернешься.
– А ты? – спросил Иванов.
– А что, я? – ответил сосед. – Сказал, что откуда мне знать – ты не докладываешь. Да оно так и есть – ты, вон, где-то ходишь, имидж меняешь, а мы тут своими делами заняты.
Иванов пропустил его шпильку мимо ушей.
– Ремонт, говоришь?
– Ага! – подтвердил тот. – Деньгами, что ли разжился?
Иванов вопрос проигнорировал, он лихорадочно соображал, кто бы это мог быть. Батон? Так его убили, вроде. Или нет?
Он описал соседу внешность бандита.
– Да, он самый, – подтвердил тот. – У меня зрительная память плохая, а как ты его обрисовал, я все и вспомнил. Прихрамывал он еще.
“Вон оно что, – понял Иванов, – подстрелили только. Жив, значит, курилка, и решил “ремонтами” заняться, болезный, ну-ну”.
– Ну а второй? – спросил он.
– Тот, вообще, мент! – сообщил сосед.
– Что, прямо, в форме?
– Не в форме, но взгляд такой пронзительный, насквозь буравит – не ошибешься. И разговор так строит, чтобы самому ничего не сказать, а выпытать побольше. Не знаю, только, бывший мент или действующий.
– И чего он хотел?
– Сказал, что из собеса. Пенсии, вроде, тебе добавили, надо подойти расписаться в документах, а ты на звонки не отвечаешь. Интересовался, не знаю ли я, где тебя найти.
– Ты, конечно, не знал?
– Ну, не совсем. Этому я сказал, что ты можешь быть у жены.
Иванов уставился ему в лицо.
– Кто тебя за язык тянул?
– Но я не адреса, ни телефона ему не сказал, – поспешно ответил тот, – ты не переживай. Да я и не знал их.
– Ладно, – выдохнул Иванов, – не важно.
– А что, пенсию и правда добавили? – спросил Виктор. – Тогда, почему мне ничего не прислали?
– Так у меня военная, – напомнил Иванов. – Расслабься.
– Ах, да, – согласился тот, – у вас же там своя епархия.
– Вот именно.
Сосед не уходил.
– Что еще? – спросил Иванов.
– Это, конечно, но мое дело, – сказал он, – но сдается мне, что в последнее время как-то многовато подозрительного народу стало вокруг нашего дома крутиться. Связано оно с тобой или нет – не знаю. Но ты там поосторожнее будь.
– Это не из-за меня, – разуверил его Иванов. – Криминальные передачи по телевизору не смотри, оно и не будет казаться. Но за предупреждение – спасибо.
Он вошел в подъезд и прислушался. Все было тихо. Поднялся к почтовому ящику. В нем лежал ворох рекламного хлама. Отсортировав его, нашел письмо от жены, в котором она просила позвонить ей.
Стал подниматься по лестнице на четвертый этаж. Сверху сбежала группа знакомых подростков. Обычно они здоровались с ним, но тут не признали, чему он только порадовался.
В дверь его квартиры была воткнута записка. С замиранием сердца, Иванов ее развернул. На ней значился только номер мобильного телефона. Не тот, который прислал на пейджер Рашпиль. Кто-то хотел, чтобы он позвонил. Зачем? Об этом можно было только гадать.
Прежде, чем открыть дверь, Иванов ее внимательно осмотрел. Все, вроде, чисто – ни натянутых лесок, ни проводов – растяжек нет. Ключ поворачивался в замке очень долго. Один оборот, другой, третий. Меняя замок, Иванов не поскупился и сразу взял максимально дорогой, какой только мог себе позволить – массивный, турецкий с затейливыми ключами и ходом
на три оборота. Судя по виду, на века, хотя он знал, что ничто турецкое слишком долго не служит.
После каждого оборота он делал паузу и прислушивался, словно дверь открывал не хозяин, а припозднившийся квартирант. Потом толкнул ее вперед. Она мягко и беззвучно качнулась в темноту. Тихо. Он пожалел, что у него нет кота, как у жены. Кот бы сейчас вышел ему навстречу, и было бы ясно, есть кто-нибудь в квартире, или нет. У жены кот, так тот, вообще, выбегал за порог и, задрав хвост, зачем-то мчался вдоль дверей соседей, словно искал, сам не зная, чего. Кошки довольно странные животные.
Он нашарил в кармане фонарик и посветил внутрь. Луч выхватил обычную обстановку. Никаких признаков чужих. Иванов подумал, что если сейчас в глазок смотрят соседи, то видят довольно странную картину – женщина старомодного вида светит фонариком в чужую квартиру и чего-то выжидает. Еще милицию вызовут, с них станется. И зачем был нужен этот маскарад? Надо скорее зайти домой и переодеться.
Он переступил порог, закрыл дверь и повернул выключатель. Тотчас же он увидел боковым зрением, как из угла к нему метнулось человеческая фигура, и сразу же ощутил сильный удар по голове. У него перед глазами разорвалась световая вспышка и сразу погасла, сознание погрузилось в темноту.