Глава 4. Покушение на Иванова
16 декабря 1993 года
Филатов и Иванов расстались далеко за полночь. К этому времени Иванов успел рассказать ему значительную часть своей истории, хотя, конечно, далеко не все.
Поймав такси, Филатов, впечатленный его рассказом, подвез Иванова домой.
– Вы знаете, – признался Филатов по пути, – те годы словно приблизились ко мне.
– Это все было не так давно, – ответил Иванов. – Всего лишь тридцать лет назад.
– Для меня это целая жизнь.
– А для меня – как вчера. Видно, правду говорят, что в детстве день – как год, а в старости год – как день.
– И вы все помните?
– До мельчайших подробностей, – подтвердил Иванов. – Собственно, моя жизнь после этого и закончилась.
– В каком смысле?
– Больше ничего примечательного в ней не было. Служил в Генштабе, потом вышел в отставку, нашел другую работу, три года назад уволили, последнее время не у дел. Все.
– За границу больше не посылали? – спросил Филатов.
Иванов горько усмехнулся.
– Куда там! После того скандала я стал невыездным. И так до 1991-го года. Теперь, вроде, с нашей стороны препятствий нет, но насчет той я не уверен. Нет уверенности, что не арестуют.
Помолчали.
– Да, невеселая история, – заметил Филатов. – Человек предполагает, а Бог располагает.
– Так и есть, – согласился Иванов, – только я в Бога не верю.
– Что, даже сейчас? – удивился Филатов.
– И сейчас, и всегда.
– Вы атеист?
– Я бы предпочел другой термин – эволюционист. Так говорят англичане. Верю в эволюционную теорию и больше ни во что.
– А говорят, в старости многие обращаются к религии.
– Многие, да не все. Я не из их числа.
– Так чем же тогда все закончилось? – спросил Филатов.
– Об этом в следующий раз, – уклонился от ответа Иванов. – Теперь уж действительно пора спать.
Они обменялись телефонами. Иванов вышел из машины и некоторое время смотрел ей вслед. Народу на улице не было. Холодный ветер продувал на плечах его коричневый китайский пуховик с осевшим вниз и лезущим сквозь щели пухом. Иванов вытянул несколько пробившихся сквозь швы перьев и брезгливо бросил вниз. Вспомнил безукоризненного качества английскую одежду, которую когда-то покупал в “Хэрродсе”. “Вот же дрянь! – подумал он с раздражением. – Пуховик, твою мать! Хреновик, а не пуховик, китаезы криворукие!”
Сунув руки в карманы, побрел к дому, стараясь не поскользнуться на встречающихся тут и там наледях. Во дворе плотно стояли машины. Среди них еще много было советских “Жигулей” и “Волг”, но их уже решительно теснили бэушные иномарки. Встречались среди них и совсем новые.
Сзади послышался звук работающего двигателя. Иванов не обернулся, только немного посторонился – места много, проедет. Звук приближался, но что-то в нем было не так. Иванов не сразу понял, что именно, потом до него вдруг дошло – место темное, а фары не горели, машина словно подкрадывалась к нему.
Он резко обернулся. Взревев мотором, автомобиль, до которого оставалось не более десяти метров, рванулся вперед.
“Собьет!” – молнией мелькнула мысль. Место для наезда было выбрано удачно – слева сплошным рядом стояли припаркованные автомобили, справа – металлический заборчик вдоль газона.
Иванов метнулся к заборчику. Машина вильнула следом. Не думая, он перевалился через ограждение и упал в сугроб. Машина промчалась мимо, задев со скрежетом бампером об ограждение. Иванов подхватился на ноги и охнул от боли – при падении он приложился щиколоткой о металл. Хромая, опять вышел на дорожку.
Автомобиль удалялся, номер было уже не разглядеть. “Наркоманы, суки! – подумал Иванов. – Накурятся и с ума сходят”. Ему хотелось думать, что это именно так – какие-то отморозки, бузящие в этот поздний час от нечего делать.
Но все оказалось иначе. Доехав до конца дома, машина развернулась и медленно двинулась в обратную сторону. Иванов сжался. Позади него была трансформаторная будка, спрятаться за которой он уже не успевал, впереди – дорожка и метров пятьдесят до подъезда. Машина медленно приближалась. “Добить решили”, – с тоской подумал он.
Вдруг дверь единственного подъезда его дома распахнулась и из нее вывалилась подвыпившая компания – несколько мужчин и женщин. От кого-то уходили гости. Они задержались на крыльце, застегиваясь и закутываясь. Мороз был не сильным, но градусов десять набиралось. Два человека вышли на дорожку и пошли вперед, затянули песню – про одинокую рябину, которая не может перебраться к дубу.
Иванов воспользовался моментом и, хромая, устремился к подъезду. Машина уже была перед поющими и посигналила. Те с недоумением оглянулись и, не спеша посторонились. Иванов бросил взгляд на номер – тот был небрежно замотан тряпкой.
– Вы что творите, гады?! – крикнул он, глядя в тонированные стекла. – Я вашу колымагу запомнил, завтра заявление будет в милиции.
Никакого ответа. Автомобиль проехал мимо и скрылся за углом.
– А что они? – поинтересовался кто-то из непроизвольно спасшей его компании.
– Чуть не сбили меня!
– Отморозков теперь много развелось, – посочувствовали ему.
Никого из компании Иванов не знал, а спросить в какую квартиру они приходили, было неудобно. Да и зачем? Все равно они ничего не видели и в свидетели не годились.
На площадке перед дверью своей квартиры он прислушался. От соседей доносились обычные приглушенные звуки, у него же было тихо. Осторожно, старясь производить как можно меньше шума, он вставил ключ в замочную скважину. Новый замок работал, как часы. Мягко щелкнул механизм, дверь приоткрылась. Иванов распахнул ее, но не вошел. Нашарил в кармане фонарик и осветил прихожую. Внутри никого не было.
Оставив дверь открытой, он осторожно переступил порог, включил везде свет и осмотрел все углы. Никого. “Пуганая ворона куста боится”, – усмехнулся он и лишь после этого захлопнул входную дверь.
Не успел он раздеться, как зазвонил телефон. На часах была половина первого. “Кому это не спится? – чертыхнулся он и поднял трубку.
– Юра, – заворковала жена, – ты где пропадал.
– Где-где, – ответил он, растирая ушибленную щиколотку, – в Вологде!
Она пропустила выпад мимо ушей.
– Ты что, замок сменил? – с напором спросила она. – Я приезжала и не смогла зайти.
– Сменил, – подтвердил он.
– Зачем?
– Захотелось. Моя квартира: хочу – меняю, не хочу – не меняю.
Она сдала назад.
– Конечно, твоя. Только надо было предупредить, чтобы я зря не моталась.
– Надо было предупредить, что приедешь, – парировал он.
– Телефон не отвечал.
– Вот и сидела бы дома.
– Я волновалась, не случилось ли чего.
– Волновалась? Что же тогда в больницу не приезжала?
– Времени не было, извини.
– А теперь появилось?
– Ну, – замялась она, – сегодня выдалось.
– А у меня времени не стало.
– И ты не хочешь, чтобы я приехала?
– Говорил же уже – нет!
– Ослабел, разведчик? – с издевкой спросила она.
Иванов бросил трубку. Раздражения не было. Просто нахлынуло чувство абсолютной бесполезности разговора. Он не мальчик, она не девочка, зачем все эти выяснения отношений? Все это было бессчетное количество раз и надоело так, что челюсти сводит от зевоты.
Он рассмотрел ногу перед зеркалом. Ушиб пришелся на мягкие ткани, сустав не пострадал. Что все-таки за типы это были? Случайно это произошло или намеренно? И чего ожидать дальше?
Он не нашел ответа ни на один из этих вопросов. Ясно одно – в ближайшее время надо быть очень осторожным и предпринять меры повышенной осторожности.