Глава 2. Победа на выборах
15 декабря 1993 года
Александр Филатов быстрым шагом прошел по коридору офиса, кивнул секретарше и распахнул дверь своего кабинета. Гудел факс, принимая очередное поздравление. Их набрался уже целый рулон. Ночью были подсчитаны голоса на парламентских выборах, они оказались сенсационными – победила его партия. Кто-то из американских политиков уже заявил, что к власти в России пришли фашисты. Испугались, господа! Не фашисты, а патриоты! Но америкосам все едино. Это с их легкой руки родился знаменитый эпитет “красно-коричневые”. Нет, они не красные и не коричневые. Они за либерализм и против коммунистических идей.
Раздался короткий стук в дверь, в кабинет заглянула секретарша.
– Можно?
– Заходи!
Раскачиваясь на высоких каблуках, она подошла к столу.
– Правду говорят, что мы победили? – спросила секретарша, зачем-то понизив голос.
– А то! – подтвердил Филатов. – Так оно и есть.
– И что теперь будет?
Филатов улыбнулся.
– Все будет хорошо, Ира!
– Насколько хорошо?
– Точно сказать не могу, но лучше, чем прежде.
– Слышали, как американцы нас обозвали? Фашисты, говорят, к власти пришли.
– Не понимают они структуру нашей власти, – отмахнулся Филатов. – У нас как был главным Ельцин, так и остался. Парламент – это власть законодательная, а не исполнительная. Ладно, что там у нас сегодня? – спросил Филатов.
Она раскрыла блокнот.
– Пресс-конференция для российских журналистов, пресс конференция для зарубежных журналистов, встреча в Центризбиркоме, совещание у Вождя, переговоры с остальными партиями, – стала перечислять она и насчитала дел на добрых три дня.
Но все надо было успеть сегодня.
– И это все? – иронично спросил Филатов.
– Нет, еще звонил какой-то странный человек, Юрий Иванов, очень хочет с вами встретиться.
– Кто такой? И почему ты решила, что он странный?
– Кажется, он из “бывших”. Говорит, что известный разведчик. Хочет вам что-то рассказать.
– Известных разведчиков не бывает, – возразил Филатов. – Если о нем стало известно, значит, он провалился. То есть, он уже не разведчик, а ветеран.
– Я и говорю, из бывших, – согласилась секретарша.
– И о чем же он хотел мне рассказать? – спросил Филатов.
– Он не сказал, но говорил, что разговор очень важный.
– Знаю я эту важность, – поморщился Филатов. – Будет рассказывать, как славно он поработал в свое время за границей.
– Он будет перезванивать.
– Скажи ему, что сейчас некогда. Выборы прошли, здесь миллион дел. Пусть после Нового года как-нибудь.
Секретарша ушла, Филатов занялся текущими делами.
Пресс-конференция для зарубежных СМИ была назначена в тот же день вечером. Помещение было переполнено. Множество треног с видеокамерами от ведущих мировых агентств, фотоаппараты с полуметровыми объективами, сноп микрофонов на столе.
Едва они вошли, как помещение озарили вспышки фотокамер, мелькавшие с такой частотой, словно заработал стробоскоп на концерте.
– Не щурься, – шепнул Филатову приятель, – потом на фото будешь с закрытыми глазами.
– Да, знаю я, – отмахнулся тот. – Они, кстати, такие фотографии не печатают.
– Для смеха могут, – возразил тот.
Вождь поднял руку. В зале мгновенно наступила тишина. Филатов всегда восхищался умением Вождя работать с аудиторией. Он не просто выступал перед толпой – он управлял ею по своему усмотрению: мог завести и мог остудить, увлечь за собой и остановить. В нем была железная уверенность в своей правоте, и толпа пожирала его слова, как откровение. Людей нельзя повести за собой, если сам колеблешься, они это очень хорошо чувствуют.
Еще Вождь знал все, ничто не могло его удивить или сбить с толку. Его выступления по телевизору не передавали и десятой доли его влияния на слушателей. В передаче его всегда беспощадно резали и не давали раскрыться харизме – выхватывали фразы из контекста, от чего они теряли и смысл, и силу, а порой приобретали и вовсе юмористическое звучание, к чему Вождь никогда не стремился.
– Добрый день! – сказал Вождь. – Всем известно, по какому поводу мы сегодня собрались. Давайте начнем.
Первый вопрос задал корреспондент агентства “Рейтер”.
– Ожидали ли вы такого результата на выборах?
– Наш результат был вполне предсказуемым, – уверенно ответил Вождь. – После тех событий, которые произошли в стране в этом году, народ понял, что ставку нужно делать на нашу партию. Только мы сможем обеспечить России плавный и безболезненный переход от плановой к рыночной экономике. Ни одна другая партия на это не способна. Коммунисты – это тени прошлого. Прозападные либералы – слишком мягкотелы, чтобы обеспечить порядок. Остальные слишком мелки и долго не просуществуют. Объективно возглавить все процессы, происходящие в стране, можем только мы.
– Означают ли результаты выборов, что власть в стране переходит к вашей партии? – был следующий вопрос от “Франс-пресс”.
– К сожалению, нет, – признал Вождь. – Россия – президентская, а не парламентская республика. А президент у нас остался прежним. И на данный момент, это хорошо – линия на проведение реформ будет продолжена. От нее только нужно оттеснить бестолковых либералов, которые ни черта не понимают в реформах и восторженно повизгивают перед Западом. Когда их заменят наши люди, дело пойдет.
– Каковы ваши планы на ближайшее будущее? – спросил корреспондент CNN. – Обдумывали ли вы возможность создания блока с какими-либо иными партиями?
– Это станет видно в ближайшее время. Блоки обычно создаются перед выборами, – ответил Вождь. – Но мы шли на них самостоятельно. Мы были уверены в своих силах. Сейчас же мы не исключаем такой возможности.
Пресс-конференция была последним на сегодня мероприятием и продолжалась больше двух часов. Под конец Филатов почувствовал себя уставшим и измочаленным. Он извинился и ушел, не став дожидаться конца.
Когда на улице Филатов стал ловить такси, чтобы добраться до дома, к нему вдруг подошел незнакомый пожилой мужчина. Он держался очень прямо, с военной выправкой и большим достоинством.
– Александр Валентинович? – осведомился он.
– Да, – с недоумение ответил Филатов, отвлекшись от своего занятия.
– Я хотел бы с вами поговорить.
“Опять разговоры”, – вздохнул Филатов и страдальческую гримасу.
– Капитан первого ранга в отставке Юрий Иванов, – представился, тем временем, мужчина.
Они обменялись рукопожатиями.
– А разговор длинный? – поинтересовался Филатов.
– Ну, более или менее.
– Тогда извините, сейчас не могу, – попытался отказаться Филатов. – Приходите на следующей неделе, у меня будет более свободный график.
– Я прождал вас на улице два часа.
– Сочувствую, – сказал Филатов. – Но мы ведь не договаривались о встрече, верно? Моей вины здесь нет.
– Конечно, нет, – согласился Иванов, – просто у меня срочное дело.
– Какого характера? – из вежливости поинтересовался Филатов, опять начав махать рукой.
– Я бывший разведчик, – пояснил Иванов, – работал в Лондоне, оказался в центре крупного скандала, приведшего к смене британского правительства. Вы слышали об этой истории?
– Когда это случилось? – спросил Филатов.
– Весной 1963-го.
Филатов произвел в гудящей от дневных дел голове несложные вычисления.
– В ту пору мне тогда исполнился один год, увы.
– Ничего, я вам расскажу, – пообещал Иванов.
– А стоит ли? – усомнился Филатов. – Дело давнее.
Иванов оглянулся по сторонам и понизил голос.
– Давнее, но его нити тянутся до сегодняшнего дня. Мне есть чем вас заинтересовать, поверьте.
Филатов посмотрел ему в глаза. Иванов взгляд выдержал. Филатов сделал последнюю попытку освободиться от нового знакомого.
– И до завтра никак не подождет?
Иванов отрицательно покачал головой.
В этот момент из штаб-квартиры вывалилась толпа журналистов, пресс-конференция, наконец, закончилась. Кто-то из них углядел стоявшего у обочины Филатова, и кинулся к нему.
– Господин Филатов! – крикнул он издалека. – Еще один вопрос, пожалуйста.
– Черт! – выругался тот и еще сильнее замахал проезжающим автомобилям.
Журналист тем временем был уже рядом.
– О, господин Иванов, – признал журналист отставного разведчика, – и вы здесь? Какая удача! К вам у меня тоже будет вопрос.
У обочины, скрипнув тормозами, затормозила машина. Худой жилистый водитель лет тридцати приоткрыл дверь.
– Куда?
– Здесь недалеко! – бросил Филатов, увлекая за собой Иванова.
Они в спешном порядке устроились на сидениях.
– Погодите! – запротестовал журналист. – Мы ведь не поговорили!
Филатов не ответил и жестом показал водителю, чтобы тот трогал. Машина резко рванула с места, пассажиров сильно качнуло назад.
– Не так резво! – остудил водителя Филатов и повернулся к Иванову. – Вы, я вижу, тоже у них популярны?
– К сожалению, да, – согласился тот.
– Почему, к сожалению?
– Я не хотел, чтобы они опять обо мне вспомнили.
– Неужели, не забывают?
– Да, в отличие от наших.
– И вы их за это не любите? – спросил Филатов
– Нет. Таким, как я, лучше держаться от них подальше. Потом хлопот не оберешься.
– Но ведь вы уже не у дел.
– Все равно.
Сидя на переднем сидении и полуобернувшись назад, Филатов ощутил легкий перегар в дыхании Иванова. “Выпивает разведчик, – подумал он. – Стоит ли продолжать беседу дальше? С другой стороны, корреспондент его признал, значит, что-то в его словах есть?”
– Вы знаете этого журналиста? – спросил Филатов.
– Он брал у меня интервью весной, – небрежно ответил Иванов.
– По какому поводу, если не секрет?
– А вот по тому самому, по какому я хочу с вами поговорить.
Иванов оглянулся назад и чертыхнулся.
– Едет за нами! Вот же наглость!
Филатов посмотрел в зеркало. Да, за ними явно был хвост. Он повернулся к водителю.
– Оторваться сможешь? Плачу вдвое.
– Попробую, – хмыкнул тот и свернул в переулок.
Машина сзади не отставала. Несколько раз они чуть не задавили каких-то старушек, в другой – едва не снесли открытую дверь “Мерседеса-600”. Выходивший из него грузный бандит, похожий на свою массивную машину, опешил от такой наглости и что-то заорал вслед, грозя кулаком.
Водитель злорадно ухмыльнулся.
– Не люблю гадов! – процедил он.
– Не ты один, – отозвался Иванов.
Их разговор Филатову не понравился. “Только скандала с бандитами в компании маргиналов мне сейчас недоставало”, – подумал он.
Машина с иностранным корреспондентом, наконец, отстала.
– Куда теперь? – спросил водитель.
Филатов решился.
– Поужинаем? – предложил он. – Раз уж мы оказались вместе. Здесь рядом есть неплохой ресторанчик.
– Было бы неплохо, – согласился Иванов.
В зале они выбрали столик в дальнем углу. Народу было немного.
– Хорошо, музыки нет, – заметил Филатов, когда они ожидали заказ.
– Наоборот, плохо, – возразил Иванов.
– Почему? – не понял Филатов.
– Под музыку подслушивать сложнее.
– Вы кого-то опасаетесь?
– Профессиональная привычка.
Официантка принесла заказ.
– Девушка, пусть там включат какую-нибудь музычку – для улучшения пищеварения, – попросил Филатов.
Вскоре из динамиков послышалась легкая ненавязчивая мелодия.
– Так лучше? – спросил он.
– Сойдет, – кивнул Иванов.
– Так, о чем вы хотели поговорить? – спросил Филатов. – И почему именно со мной?
Иванов задержался с ответом. Казалось, он взвешивает еще не прозвучавшие слова.
– Почему с вами? А вы не догадываетесь?
– Пока – нет, – с недоумением пожал плечами Филатов. – Это как-то связано с выборами?
– Точно! – подтвердил тот. – С выборами. Вы победили, и теперь, даст Бог, сможете влиять на эту власть.
Слова “эту власть” он произнес с нескрываемым отвращением.
– Не любите? – спросил Филатов. – А кого из них?
– Всех, – ответил Иванов, – начиная с Ельцина.
– Мы тоже скоро станем частью власти, – заметил Филатов. И уточнил. – Законодательной.
– Вы – другое дело, – сказал Иванов. – Патриотическая партия. А эти…
Он сделал паузу, подбирая слово, но потом решил его не произносить и только махнул рукой.
– Продали и предали все и вся, – закончил он свою мысль. – Надеюсь, вы сумеете их вытеснить.
– Это не так легко сделать, – хмыкнул Филатов. – Попытаемся, конечно, но противник сейчас слишком силен.
– Что ж, – подвел Иванов промежуточный итог, – иметь хоть что-то лучше, чем совсем ничего.
Он разлил коньяк по рюмкам, но не выпил, а о чем-то задумался.
– Ну, так я вас слушаю, – напомнил о себе Филатов.
Иванов очнулся.
– Я хотел рассказать вам о деле Профьюмо. У нас об этом писали мало. Но на Западе оно наделало почти столько же шуму как Карибский кризис. И случилось оно вслед за ним.
Только Никита, который его и заказал, воспользоваться результатами не успел.
-Хрущев? – уточнил Филатов.
Иванов кивнул и выпил свой коньяк.
– Он самый. Сняли его. Если бы не это…
– Тогда, что? – спросил Филатов.
– Все было бы по-другому.
– Кто бы сомневался, – согласился Филатов, чувствуя, что смысл разговора от него ускользает. – Вопрос только, лучше или хуже?
– Для меня – лучше, – мрачно сказал Иванов.
– Почему? – скорее из вежливости поинтересовался Филатов.
Ему не очень хотелось выслушивать воспоминания ветерана, и он не понимал, каким образом история того относится к нему.
Иванов уперся в него пронзительным взглядом.
– До этого тоже очередь дойдет, но сначала я расскажу вам о деле Профьюмо.
– А мне нужно о нем знать? – спросил Филатов.
– Да, – убежденно ответил Иванов. – Это будет полезно и вам, и вашей партии.
– В каком смысле?
– Смысл есть. Я объясню.
Филатов украдкой посмотрел на часы. Было уже поздно.
– Обязательно сегодня? – спросил он. – У меня день был тяжелый.
Иванов оставался непреклонным.
– Устали? – спросил Иванов.
Филатов кивнул.
– А вам и не надо ничего делать, только сидите и слушайте. Воспринимайте это как отдых.
Филатов вздохнул и устроился на стуле поудобнее.