Глава 32. Таинственный попутчик
18 января 1994 года
Самолет уносил Филатова из лета в зиму, из Таиланда – в Россию. Тропическое море, пальмы и шоколадные красавицы остались позади, скоро он будет в морозной Москве, где его ждет масса забот. Приятных забот, надо отметить. Начнутся заседания парламента, в котором он стал депутатом. Ради политической карьеры он и оставил работу дипломата.
Место в самолете Филатову досталось неудачное – между двумя мрачноватыми немолодыми мужчинами. Сидевший возле иллюминатора сразу же закрыл глаза и погрузился в сон, изредка всхрапывая. Другой, у прохода, развернул какую-то книгу и уткнулся в нее. Н-да, поговорить будет не с кем.
Филатов пробежал глазами захваченную с собой тайскую газету с теперь уже неинтересными курортными новостями. Пролистал журнал, состоящий из рекламы отелей и магазинов. Отложил – не то. Надо было догадаться и тоже взять с собой какую-нибудь книжку. Черт, не захватил. Он скосил глаза на книгу соседа. Она была на английском. Английский Филатов знал хорошо.
Вскоре сосед устал от чтения, закрыл книгу и откинулся на спинку кресла. Филатов скользнул взглядом по обложке, и едва удержался, чтобы не присвистнуть – это были мемуары Евгения Иванова, изданные в Лондоне, про которые тот мимоходом упоминал на одной из встреч.
– Можно взглянуть на вашу книгу? – не удержался Филатов.
Сосед очнулся от своих мыслей.
– Да, конечно!
Филатов принялся жадно перелистывать страницы. Так и есть, вся история Иванова здесь изложена от начала и до конца. Не так, конечно, подробно, как тот сам ее описывал, многие детали опущены, но в целом канва соблюдена. “Черт! – выругал себя Филатов. – Как я мог забыть? Он ведь ждет окончательной встречи, а я так ничего и не решил. Брать пленку или не брать? И снимков так и не увидел”.
Он вернул книгу соседу.
– Спасибо.
– Интересуетесь историей разведки? – спросил тот.
– Не так, чтобы уж очень. Просто, я знаком с ее автором – сказал Филатов.
– Да? – удивился тот. – Какое совпадение – я тоже.
– И что вы об этом думаете? – Филатов кивнул на мемуары.
– А что тут думать, – ответил тот без колебаний, – вредная книга.
Филатов удивился.
– Почему?
– Он не получил санкцию руководства на ее публикацию.
– А она нужна?
Сосед красноречиво промолчал.
– Откуда вы это знаете? – допытывался Филатов.
– Да уж знаю, поверьте мне на слово.
– Но он ведь не выдал никаких секретов, я полагаю? Тридцать лет все же прошло.
– Секретов? Нет, слава Богу. Но так поступать не принято.
– Вы хотели сказать, “было не принято”? Времена ведь изменились.
– Времена в разведке всегда одни и те же – ни одного лишнего слова.
– Вы считаете, здесь есть лишнее? – Филатов указал на книгу.
– Безусловно.
Видя жесткий настрой собеседника, Филатов решил сменить тему.
– Ну а сама история – что вы о ней скажете?
– Что ж, это был несомненный успех нашей разведки. Иванову удалось вольно или невольно сместить правительство консерваторов, неугодное нам.
– Почему “невольно”?
– Есть версия, что все произошло случайно.
– Э-э, нет! – решительно возразил Филатов. – Случайностей в таких делах не бывает. Если бы там не было Иванова, не было бы и скандала.
– Вы с ним об этом беседовали? – спросил сосед.
– Да, немного.
– Вижу, он вас просветил.
– Я сам пришел к такому выводу, – возразил Филатов. – И вот, что мне осталось неясным: что для нас было важнее: завербовать Профьюмо или отправить в отставку правительство Макмиллана?
– Отправить в отставку правительство, конечно.
– Почему?
– Сами подумайте: что мог значить один агент, даже такой, как военный министр, по сравнению с отставкой целого правительства атлантистов, покорно шедшего в фарватере американской политики? Да и сама вербовка Профьюмо была под большим вопросом.
– Вы так считаете?
– А как еще можно считать после его поступка?
– Какого?
– Сразу после отставки он пошел в приют обслуживать бездомных. Драил туалеты, мыл посуду, выполнял другую грязную работу. И это военный министр, без пяти минут глава правительства! Тем самым он доказал, что ему не страшны любые внешние унижения, лишь бы сохранить доброе имя. Я думаю, королева Елизавета Вторая именно это и имела в виду, когда впоследствии назвала его “героем нации”.
– И все же, – заметил Филатов, – я бы не стал так уж идеализировать Профьюмо. Он сделал все это уже после скандала, а до того – лгал парламенту и изворачивался, словно нашкодивший школьник, лишь бы избежать отставки. Так что это еще неизвестно, что бы он предпочел, если бы к нему однажды подошел неизвестный, показал фотографии его любовных утех с Килер и предложил поменять молчание на некоторые военные секреты.
– Я его не идеализирую, – возразил сосед, – а только говорю, что вербовка Профьюмо могла и не получиться. Была бы вербовка – не было бы скандала. А скандал, коль он случился, изменил ход истории. Не кардинально, но ощутимо – для посвященных. Консерваторы ушли, лейбористы пришли, причем, надолго. Может быть, благодаря этому, западногерманский Бундесвер не смог получить прямого доступа к атомному оружию союзников, на что был склонен согласиться Макмиллан. А потом уже ситуация изменилась и к этой теме больше не возвращались.
– Вы полагаете, это было бы опасным? – спросил Филатов.
– Не стоит забывать уроки истории. Что же касается мемуаров, то многие в Управлении за них Иванова осуждают.
– Вы тоже оттуда? – задал Филатов прямой вопрос.
– Давайте не будем уточнять этот момент.
– Ладно, – согласился Филатов. – Тогда скажите, что у вас говорят про фотоархив “Четверг-клуба”?
– А что о нем можно говорить?
– Иванов пишет, что с его подачи большая часть архива оказалась в Москве.
Сосед развел руками.
– Не знаю, я об этом ничего не слышал.
– Совсем? – удивился Филатов.
– Нисколько.
– А вы не лукавите?
– Нет.
– Может, это просто не ваш уровень?
– Может и так.
– И все же, вы зря относитесь так серьезно к факту публикации книги, – сказал Филатов.
– Почему?
– Ну, как почему? Человек сделал нечто значительное, такое, о чем все говорят на Западе уже тридцать лет. Его называют “русским Джеймсом Бондом”, а на родине об этом полное молчание. Даже в отставку он ушел капитаном первого ранга, а не контр-адмиралом, как того заслуживал. Это справедливо?
Собеседник промолчал. Но Филатову еще было что сказать.
– А вот как бы вы использовали такой компромат, каким являлся этот фотоархив?
– Не знаю, это тонкий вопрос.
– И все же?
– Наверное, поменял бы на что-то.
– Почему же никто этого не сделал?
– А откуда вы знаете, что не сделал? О таких вещах широкую публику обычно в известность не ставят.
– Если альбом пошел в дело, Иванова должны были бы наградить, хоть и задним числом, но все же. Это было бы справедливо.
Сосед пошел на попятную.
– Я не говорю, что это произошло – всего лишь предположение.
– И все же мысли интересная, надо будет подать ее Иванову.
Сосед взглянул на него с нескрываемым интересом.
– Вы так близко с ним знакомы?
– По работе. Меня зовут Александр Филатов, я депутат Государственной думы. А как ваше имя? Вы могли бы передать ему привет через меня.
Тот отрицательно покачал головой.
– Мое имя вам ничего не скажет – по понятным причинам. А приветов не надо – это лишнее.
Разговор иссяк.