Глава 6. Наезд кидал
20 декабря 1993 года
Через пару дней жена все же позвонила.
– Ты можешь ко мне приехать? – спросила Галина.
– Что случилось?
– Я себя плохо чувствую.
– Выпей таблетку.
– Ты не понял – мне реально плохо.
– Вызови “скорую”.
Иванов говорил и прислушивался к себе с удивлением. Сейчас полагалось бы чувствовать какую-то тревогу за жену, но он ничего не ощущал, как будто ему звонил шапочная знакомая.
– Надо чтобы кто-то был дома, когда они приедут. Вдруг меня заберут в больницу.
– А твоя дочь?
– Она на работе.
– Так позвони ей.
– Там постоянно занят телефон.
– Позвонишь из больницы.
– Они могут не разрешить.
Он вдруг вспомнил, что у нее есть мобильный телефон, за который она платит несуразные деньги каждый месяц. Предпринимательница, что ей!
– Возьми “мобилу”.
– Опасно, могут украсть.
Он вдруг развеселился.
– Ну, мать, тебе не угодишь – жизнь висит на нитке, а думаешь о прибытке.
– Юра, ты стал каким-то деревянным, – упрекнула она. – Ты меня любишь или нет?
Иванов вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется сказать “нет”. Просто потому, что так оно и было. С некоторых пор он разочаровался в женщинах, к которым всегда был неравнодушен. Когда же это произошло? Наверное, весной, когда в Москву приезжала Кэтрин Килер. Поблекшая и побитая жизнью, она по-прежнему с ним кокетничала, как будто ей двадцать, а не пятьдесят. А он смотрел на нее и не мог отделаться от мысли, что его карьера шпиона пошла прахом из-за нее. Стоило ей смолчать во время скандала, не вытаскивать на свет его имя, и все было бы нормально. Но она захотела получить от журналистов лишнюю тысячу фунтов. Как будто он мало давал ей денег. Девка была проституткой, а у этой публики свои понятия о приличиях. Вернее, нет никаких понятий. Журналисты оправдывают ее поведение нищим детством, но ведь оно было таковым не у нее одной.
Жена тяжело дышала в трубку. Притворялась?
– Так ты приедешь?
– У меня в машине сел аккумулятор.
– Купи новый.
– Денег нет.
– Почему мне не сказал? Я бы купила.
– Ага, я прямо вижу, как ты покупаешь. У тебя снега зимой не допросишься.
– Неправда, не наговаривай.
– Слушай, у тебя ведь водитель есть! Пришли его за мной.
– Он взял отгул на сегодня.
– И что, некем подменить?
– Там о подмене речи не идет, машина его личная.
– Что же мне, – ломался Иванов, – на метро ехать?
– А что такого?
Он потрогал ногу. Щиколотка распухла и болела.
– Ничего, если не считать того, что на днях я получил травму.
– Какую еще травму.
– Ногу зашиб.
– Сильно?
– Хромаю.
– Так ты не сможешь приехать? – разочарованно спросила она.
– Наверное, нет.
– Возьми такси, – не унималась она.
– Я же говорю, что хромаю. Мне и по квартире ходить тяжело.
Она бросила трубку. Иванов вздохнул с облегчением.
Через некоторое время его начала мучить совесть. Какая ни на есть, а все же жена. Вдруг ей действительно нехорошо?
Он прошелся по квартире. Боль в ноге была не такой уж и сильной. Он оделся и поехал к жене. Она жила на Земляном валу возле Курского вокзала.
В метро он от нечего делать читал рекламу на стенах вагона. Какая-то компания “Весталко” предлагала пассажирам заключить с ней контракт на поставку ящика водки и называла алкогольный напиток “жидким долларом”. Тут же висело предложение приобретать некие акции “Олби-дипломат” и “Олби-инвест”. Иванов не знал, что такое “инвест”, а вот дипломатом он и сам когда-то был.
Другие листовки нахваливали какой-то МММ, шампунь от перхоти “Хэд энд Шолдерс”, акции “Дока-хлеб” и “Дока-пицца”, билеты некоего “Лотто миллион”.
Он подумал, что московское метро девяностых разительно отличается от метро восьмидесятых. Тогда не было “лохотронной” рекламы, теперь – есть. Тогда в вагонах сидели провинциалы с рюкзаками, скупавшие все подряд – от апельсинов и колбасы до сапог и покрывал. Сейчас их заменили мелкие оптовики – торговцы с провинциальных рынков, приехавшие в столицу за товаром. Эти затаривались чем-либо одним – сигаретами, импортной парфюмерией, женским бельем и тому подобными вещами. В метро они тащили за собой тяжело груженые тележки и безразмерные клетчатые сумки. Утром приезжали – вечером уезжали. На вокзалах их к поездам не пропускали омоновцы, отправляя в специальную кассу оплачивать пошлину “за вывоз из Москвы товаров народного потребления”. “Мешочники”, – презрительно подумал Иванов.
Мысль о том, что можно было бы и самому заняться подобной деятельностью, чтобы получить прибавку к пенсии, беспощадно съедаемой гигантской инфляцией, ему никогда и в голову не приходила. Как может он, бывший дипломат и разведчик, капитан первого ранга стоять на улице и торговать всякой дребеденью? Нет, это не его. Хотя, никто не осудил бы – некоторые бывшие коллеги так поступали. Эх, жизнь!
Ему уступили место. Он сел, но тут же спохватился, чтобы предложить его совсем древней старушке. Дальше ехал стоя, прислушиваясь к боли в ноге и проклиная свою чертову галантность. Она въелась в мозг и кровь и действовала уже на уровне безусловного рефлекса. “Что я, самый молодой, что ли? – удивлялся он себе. – Пусть бы другие уступили”. Однако дело было уже сделано, приходилось стоять, уступать ему место второй раз никто и не думал.
Глядя на пассажиров, он вспомнил лондонское метро, которые приходилось время от времени пользоваться, хотя у него и был автомобиль. Там, конечно, публика совсем другая. Никаких мешков и баулов с товарами, разве что кто едет в аэропорт Хитроу или на вокзал. И никакой рекламы на стенах вагонов. А сами вагоны маленькие, потому что и тоннели у них небольшого диаметра. И поезда ходят редко. Но, как ни странно, всем хватает. Лондон не так перенаселен, как Москва.
Он погрузился в воспоминания о прошлом, переминаясь с ноги на ногу. Ушибленная щиколотка потихоньку ныла. Стоять становилось тяжеловато. “Хоть бы кто-нибудь обратил внимание и предложил место, – думал он. – Вон, молодой мордоворот развалился, “Спид-инфо” с голыми жопами читает. Как же, от такого чтения разве оторвешься? А вот какой-то заскорузлый крестьянин судорожно листает “Работу для вас”. Твоя работа, милый, ямы копать, она у тебя на лбу написана. Не ищи там ничего, а прямо иди, где копают, и проси лопату”.
Иванов перевел взгляд на окно и на проносящиеся за ним гроздья кабелей. Просто удивительно, сколько раздражения может вызвать у человека замкнутое пространство и скученность. На улице все эти люди показались бы ему милейшими существами, а здесь – глаза бы не смотрели. Скорей бы уже приехать.
Когда он перешел с одной линии на другую, с ним случилось новое приключение. Подошел поезд, он двинулся к замедляющим ход вагонам. Вдруг мимо него пронесся, топоча подошвами грубых ботинок, какой-то тип. Из кармана у него вывалился рулончик из перетянутых резинкой долларовых банкнот. Иванов не разглядел, какого номинала были купюры, но то, что это доллары, увидел четко. И не он один. Не успели доллары долететь до пола, как из-за спины у Иванова выскочил другой человек и поймал рулончик на лету. Он оглянулся на Иванова и подмигнул. Поезд остановился, толпа внесла их обоих в открытые двери. Счастливый обладатель находки оказался прижатым к Иванову. Тот еще раз посмотрел на него, но ничего не сказал. Счастливчик же понял его взгляд по-своему.
Он толкнул Иванова локтем и показал глазами на дверь. На следующей станции оба вышли из вагона. Поднявший деньги глуповато улыбался.
– Вот это повезло, так повезло! – восторженно сказал он. – Я вас немного опередил, извините. Но вы не переживайте, мы поделим эти деньги.
– Они же чужие, – возразил Иванов.
Тот махнул рукой.
– Ну и что? Не искать же теперь их хозяина. Да он уже и уехал давно.
– В милицию можно сдать, – предложил Иванов.
– Не смешите меня! Менты их себе заберут.
– Тогда надо подождать здесь – он обнаружит пропажу и вернется.
– Да ладно вам! Смеетесь, что ли? Он себе еще заработает. Видали, как он их упаковал? Честные люди так деньги не носят. Сразу видно – легко они пришли к нему, для расчета, наверное, приготовил.
– Так вы предлагаете их присвоить? – спросил Иванов.
– Да, именно! А чего мудрить?
Деньги Иванову были нужны. Сбережения, отложенные на старость, съела инфляция, пенсия превратилась в какое-то недоразумение, квартплата увеличилась, все цены выросли многократно. Жена зарабатывала неплохо, но денег ему не давала. Говорила, что все средства у нее в обороте, она пока раскручивается, прибыли нет и лишних денег, соответственно, тоже. Правда, поначалу звала в свою фирму на какую-то совсем незавидную должность и очень небольшую зарплату. Он отказался.
Счастливчик с рулоном долларов в кармане смотрел на него выжидающе.
– Если вы не хотите, так и не надо – мне больше будет, – сказал он и облизал губы.
– С чего вы взяли? – вскинулся Иванов. – Пойдемте.
Они поднялись наверх, вышли на улицу. Небо было пасмурным, шел мелкий снег. Везде было много народу. На дневном свете Иванов разглядел случайного знакомого лучше. Лет ему было за тридцать, вытянутое лицо с квадратным подбородком, близоруко щурится. Одет в далеко не новую простую куртку, на голове серая кроличья шапка. Сразу и не поймешь, что за птица. По речи, вроде, интеллигент, но что-то в словах проскальзывает из других кругов, не слишком образованных и не очень воспитанных. Взгляд бегающий, лицо норовит отвернуть в сторону.
– Пойдемте за угол, – предложил он, – там спокойнее.
Они обошли круглый станционный павильон и оказались с противоположный стороны. Здесь и вправду было тихо – глухая стена, нетронутый снег вокруг. Счастливчик отвернулся, достал рулон долларов из кармана, снял с него резинку и начал пересчитывать. Иванов стал рядом, почти касаясь плечом, чтобы защитить того от любопытного взгляда, если вдруг кто подойдет. Банкноты в рулоне были самые разные – от двадцати до ста долларов. Считать было неудобно – бумажки слежались и норовили опять скрутиться в нечто закругленное. “Вообще, – подумал Иванов, – пересчитывать деньги на улице, когда вокруг, случается, постреливают, дело не очень безопасное”. Он вспомнил, как с полгода назад ездил по делам на станцию “Щелковская” и там недалеко от автовокзала среди бела дня нарвался на криминальную разборку – хлопали пистолетные выстрели, пару раз раздалась автоматная очередь. Он едва успел укрыться за бетонным столбом, народ кинулся за деревья и киоски. Разборка продолжалась недолго. Вдалеке послышалась милицейская сирена, бандиты попрыгали в машины и скрылись. Как оказалось, тревога для них была ложной – это по Щелковскому шоссе в сторону области мчался кортеж автомобилей в сопровождении машин ГАИ.
– Две тысячи двести американских президентов! – объявил Счастливчик, как его стал про себя называть Иванов.
– Я думал, побольше будет, – сказа Иванов.
– Мелочи много, – сплюнул тот. – Ну, и то хлеб, папаша – по тысяче сто на нос обломилось – плохо, что ли? Пенсийка-то, небось, небольшая?
Иванов проигнорировал его вопрос.
– Давай, дели уже! – поторопил он.
– Сейчас, – тот опять склонился над деньгами.
– Ага, вот вы где! – громыхнул сзади раскатистый голос. – Чужое делите? Куда только милиция смотрит!
Оба оглянулись. Перед ними стоял объемистый детина с гладкой наглой рожей, представлявший собой смесь торговца с бандитом. Во рту, словно сигарету, он держал зубочистку.
– Попались, ворюги! – торжествовал он. – Я за вами давно следил! Все думал, может, у кого совесть проснется? Ага, счас! Где была совесть, там хрен вырос! Ну, народ пошел!
– А ты еще, горлохват, кто такой? – спросил Иванов, смерив его взглядом.
– А я, слышь, старик, хозяин денег, которые вы нашли! Будем знакомы! – ответил тот, но имени своего не назвал.
Иванову стало неуютно. Более дурацкую ситуацию для него и представить было нельзя.
“Вот, блядь, влип, – подумал он. – Связался с люмпенами и вляпался в дерьмо. И на старуху бывает проруха”.
– Ладно, ребята, – сказал Иванов, – вы тут между собой разбирайтесь, а мне пора.
Но амбал преградил ему путь.
– Ты куда, папаша? – насмешливо спросил он. – Как делить чужое, так у тебя время есть, а как отвечать – тебе пора? Нет, так не пойдет!
– Я твоих денег в руках не держал! – заявил Иванов. – Посторонись!
– Не держал, так подержал бы сейчас, если бы я вас не накрыл. Так что, папаша, придется прогуляться в отделение.
Он схватил Иванова за рукав. Тот тут же вырвал руку и сжал кулаки.
– Хотя вы можете и откупиться оба, если деньги есть. Башляйте, тогда прощу.
Иванов оглянулся, недоумевая, чего молчит его друг по несчастью. Но Счастливчик, вместо того, чтобы защищаться от внезапно появившегося хозяина денег, стоял, расплывшись в довольной улыбке. Долларов в его руках уже не было.
– Ладно, Батон, уймись, – сказал он толстому, и посмотрел на Иванова.
– Да чего уймись, Матрос, чего уймись? Мы деда вывели на чистую воду. Вот от таких охотников до чужого все и разваливается в стране!
– Заткнись, я сказал!
Матрос повернулся к Иванову.
– Ну что, папаша, перетрухал?
Иванов молчал. До него постепенно начло доходить, что он стал жертвой подставы, организованной банальными кидалами из метро. Он прокашлялся.
– Комедию, значит, ломаем, да? Шутники? – произнес он, надеясь, что ситуация разрулится сама собой. – Не смешно.
– А хочешь, – вдруг спросил Матрос, – все эти деньги тебе отдам? Вот, прямо сейчас.
– С вами, оболтусами, не соскучишься, – ответил Иванов. – С чего это вдруг?
– И это будет только задаток, – заманивал тот. – А еще вдвое получишь при полном расчете.
– Расчете за что? – не понял Иванов.
– Вещица у тебя одна есть, папаша, – многозначительно ответил Матрос. – Тебе она все равно уже ни к чему, а нам пригодится.
– Ты о чем это? – спросил Иванов, чувствуя, как екнуло сердце.
– Сам знаешь, – загадочно ответил тот.
– Не понимаю.
– Да ладно, не гони! Все-то ты понимаешь. Пленочки интересные. Очень хочется посмотреть.
“Вот оно что, – понял Иванов. – И здесь достали. Пора давать отпор”.
– Какие еще пленочки, болезный? – осведомился Иванов. – Упаковать чего хочешь? Или рассаду на даче накрыть?
– Ты это, дед, не хохми, – вмешался Батон, – а то как бы не засмеялся на угловые зубы. С порнухой пленки, вот какие!
– Во-первых, я тебе не дед! – парировал Иванов. – Тоже мне, внучок выискался! А во-вторых, нет у меня никаких пленок. Так что, дитятко, купи себе в секс-шопе журнальчик с титьками и дрочи на него!
– Да ты, старик, я смотрю, совсем рамсы попутал! – оскорбился тот и угрожающе надвинулся на Иванова.
– Не пугай, – смерил тот его презрительным взглядом, – не таких видали!
– Погоди! – осадил напарника Матрос. – А ты папаша, действительно, не шути с нами.
– А кто это вы такие, чтобы я с вами вообще разговаривал? Вы, вообще, понимаете, с кем дело имеете?
– Понимаем. Знаем также, что к своим ты не побежишь, за тобой никого нет.
– Нет у меня никаких пленок.
– А если поискать?
– Уже искали.
– Кто? – оживился тот.
– Неважно.
– Плохо, значит, искали.
– Идите вы лесом, ребята! Ваше дело – киоски данью обкладывать, не суйтесь лучше ко мне.
– А то, что?
– Увидите.
– Врешь ты все.
– Хочешь проверить?
– Уже проверили. В общем, так – неделя сроку тебе. Или ты отдаешь нам пленки, а мы платим тебе шесть тысяч долларов, или мы заберем их без денег, а тебе придется плохо. Выбирай.
Иванов несколько секунд обдумывал ответ.
– Ведь не сами же вы меня нашли, верно? – спросил он. – У вас, гопников, ума не хватило бы. Кто вас послал?
– Много хочешь знать, – отмахнулся Матрос. – А знать тебе полагается только то, что через неделю тебя ждут неприятности.
– Меня? А не вас?
– Тебя, тебя. Ты старый, мы молодые – силы не равны.
– А как насчет милиции?
– Они к тебе охрану не приставят, а мы по любому придем.
– Куда придете? Еще адрес надо знать.
– А мы знаем – на Хамовническом валу ты живешь, – он добавил номер дома и квартиры.
“Все серьезно, – понял Иванов. – Подготовились, гады. Чего же раньше не начали прессовать? Хотя, времена тогда были другие, а теперь настали такие, что каждый выискивает любую возможность заработать. Черт, как же все это гнусно!”
В глубине души он допускал, что однажды за пленками могут явиться, но не ожидал, что такие и не так – представители городских низов.
– Ладно, ребята, повеселили старика, – сказал он. – Идите дальше в метро промышлять, чего вы тут время со мной теряете? Нет никаких пленок, так и передайте своему заказчику.
Батон сделал шаг вперед и коснулся Иванова пузом.
– Матрос, давай я ему палец сломаю, – предложил он. – А то дед чего-то больно смелый.
Иванов посмотрел тому в глаза и понял, что такой может. Еще и удовольствие от этого получит.
Матрос остановил его жестом.
– Кабы не было, мы бы с тобой не разговаривали, Иванов, – сказал Матрос. – Сегодня понедельник? Значит, следующее воскресенье встречаемся у тебя. Будь дома, жди звонка.
Он кивнул Батону и тот сделал шаг в сторону. Иванов протиснулся мимо него, ощущая смрадное дыхание из его рта.
– Зубы чисть! – сказал он. – Стоять рядом невозможно. Или не жри говно всякое.
Тот дернулся следом, но Матрос его удержал.
Отойдя метров на десять, Иванов оглянулся. Кидалы смотрели ему вслед. Молча, без улыбок, серьезно. И одновременно, как на пустое место. “И фамилию узнали, – подумал он. – Придут, пожалуй. Вопрос начал решаться без моего участия. И так же может закончиться”.
Он удивился тому, как быстро Россия из нормальной страны сделалась заповедником преступности. Откуда повылезали все эти мрази, из каких щелей? Почему раньше их было не видно? Интересно, когда это закончится? Или уже не при его жизни?