ПРОГРАММА-МАКСИМУМ ЛУКАШЕНКО
Через год-два, когда мы приехали в Белоруссию по каким-то делам, Лукашенко отвел меня в сторонку и сказал:
– Слушай, Алекс, а помнишь, как Ельцин передавал привет?
– Конечно, как же такое можно забыть.
– Ты знаешь, а я его спросил при встрече. Мол, Борис Николаевич, ну вы ж меня поддержали еще тогда?
Я думаю: вот неприятность-то. Но на всякий случай интересуюсь:
– А Ельцин-то что?
– А он сказал: а мы за вами давно следили. Вы что думаете, мы не знали ситуации в Белоруссии? Мы, говорит, все понимали. Слушай, какой мощный дед!
И еще через несколько лет, в 1997 году, когда в Москве постоянно шли разговоры о том, сколько проживет Ельцин… А он постоянно работал с документами в Барвихе… И уже оживились коммунисты, Немцов… И все гадали на кофейной гуще: кто будет следующим?.. Лукашенко мне четко сказал: следующим будет тот, кого назначит Ельцин. Прямо на кого он покажет пальцем, тот и будет. Я выразил сомнение: «Ну, это еще большой вопрос. Ельцин на ладан дышит. В Москве его вообще никто не ставит серьезно». «Все это на фиг, все это бредни. Он кому- то отдаст эту власть. И вопрос только в одном: кто будет этот кто-то?»
То есть Лукашенко раньше остальных увидел схему. И не зря он ездил, играл с ним в теннис, поддерживал хорошие личные отношения. Не зря вся кремлевская братия очень боялась Лукашенко. К тому же он лунатик. То есть человек, который может принимать неожиданные решения, идущий по своей интуиции, которая его никогда не подводит.
Но хотя Лукашенко первый понял, какой важный происходит выбор, Ельцин указал не на него. И все эти игры вокруг союзного государства были связаны с намерением Лукашенко попробовать нечто большее, чем белорусский престол. Раз судьба его так ведет, раз все время совершает сногсшибательные ходы в его пользу, то что- то, он уверовал, должно произойти дальше. И я представляю, как он расстроился, когда увидел, что сценарий, который он предсказал, был разыгран без его участия.
В этом — корень его сложных отношений с Путиным.
Это где-то и Путин понимает. Он же знает об активности Лукашенко на российской политической сцене, которая так настораживала все кремлевское окружение Ельцина. Сейчас, при построенной системе, на московский престол из Минска трудно зайти. А в том мощном хаотическом движении Лукашенко вполне мог попробовать. Он не зря выступал в Думе, поддерживал хорошие отношения с влиятельными депутатами, приглашал многих в Белоруссию. И много ездил по российским регионам, ко- решился с губернаторами. Выступал в городах и весях. Я думаю, что подспудно его ставка на Россию, помимо экономических причин, помимо того, что он получает огромные материальные дивиденды, содержит и такой политический план. Он понимает, что в объединенной Европе он не сделает такой карьеры. Максимум — будет стоять в предбаннике 28-м членом ЕС, с которым даже никто и разговаривать не захочет. А в России он может играть серьезную роль, и никто не возьмется предсказать, как развернутся события в дальнейшем.
Не сомневаюсь, что он мечтал тогда и до сих пор мечтает стать президентом России. Большой нашей страны, а не маленькой Белоруссии. Хотя она не такая маленькая на самом деле. Но, тем не менее, предел его мечтаний — именно большая страна. Похоже, у него есть по этому поводу какое-то внутреннее ощущение, предчувствие, что ли. Кто знает — может, и на этот раз его внутренний голос говорит правду?
Но то, что это человек особой судьбы, для меня нет сомнений. Особых, нестандартных решений. Человек с лунатическим предвидением.
В то же время он нормальный трудоголик. Он до утра не спит. Много занимается спортом. У него много физических сил, которые надо на что-то расходовать. Потратить, например, на хоккей, на лыжи. Он единственный креативный человек в нынешней белорусской номенклатуре.
При этом, конечно, со своими чудачествами. Например, жена его до сих нор живет в деревне. И когда его журналисты спросили насчет его «половины», он совершенно гениально ответил. Западные журналисты как-то пристали: «Почему вы всегда один? Где ваша супруга?» «Где? — он озабоченно посмотрел на часы. Ага. Как раз сейчас начинается вечерняя дойка. Она доит. У нас две коровы». И даже назвал, как этих коров зовут. Сколько каждая молока дает. Как за ними нужно ухаживать. И пояснил, что так хорошо, как хозяйка может ухаживать, никто другой не сможет. Корова любит знакомую руку. Поэтому супруга сейчас на вечерней дойке.
Кто еще из глав государства может так сказать о своей жене? Никто.
Вообще при личной встрече Лукашенко производит на всех сильнейшее впечатление. Начать с того, что он огромный. У него размер ноги, наверное, 49-й. Невероятный размер ноги, огромный рост. Фактура нетрадиционная. Уже этим он обращает на себя внимание. К тому же он зажигающийся. От него идет электричество. Играет в хоккей, ему явно нравится такая мужская агрессивная игра. Силовые приемы. Физическая борьба. Впрочем, когда с ним играют, всех спортсменов заранее предупреждают, чтобы были поосторожнее. Чтобы силовых приемов не делали, не толкали. И дали хотя бы один гол забить. Иначе он будет в плохом настроении и может потом ругаться. Ну, это обычная для больших начальников история.
Лукашенко эмоциональный и заводной. О его личной жизни тоже ходят разные легенды. Это тоже обычная ситуация. О ком еще сплетничать, как не о любимом вожде…
И сейчас, когда Запад в открытую поставил цель его ликвидировать, это будет не так-то просто. Лукашенко может стать европейским Фиделем Кастро. По крайней мере, популярность в широких слоях населения ему обеспечена надолго.
Не могу не согласиться с теми, кто говорит, что Рыгорыч спас белорусов. Потому что белорусы народ спокойный, который не очень-то может бороться за себя в условиях дикого рынка, в отличие, кстати, от украинцев. Те пошебутнее, поактивнее. Допустим, в начале 90-х, когда пошел экономический развал, украинцы смогли быстрее адаптироваться, поехали на заработки в Москву, что-то стали предпринимать. А в Белоруссии без поддержки родного государства все бы просто померли. Особенно сельское население. Оно бы тихо загибалось. По болотам бы ходили, собирали клюкву…
Сохранив фактически советскую модель, небольшую, но регулярную зарплату, порядок, в советском значении этого слова, подчиняемость, колхозы — Лукашенко в 90-е годы подстелил людям соломку. По сути, все эти 10 лет он их спасал. Сейчас люди сориентировались более или менее. А тогда же никакого опыта не было, а есть- то надо три раза в день.
Нынче другая ситуация. Выросли коммерсанты, бизнес. Уже понятно, где и что можно продавать, как все это строится. В сегодняшней ситуации Лукашенко может позволить что-нибудь приватизировать.
Но тогда обвальный переход к рынку по российской модели, учитывая характерные особенности белорусов, их неумение работать локтями, привел бы к краху. Особенно села. Именно селяне, кстати, и поддерживают Лукашенко. Недовольна им минская интеллигенция. Ей хочется больше прав, больше свобод для бизнеса. А селу нужна более-менее твердая, но гарантирующая что-то власть, которая не бросит их на улице.
Он выбрал китайский путь. Но с опорой не на партию, как в Китае, а с опорой на спецслужбы. И тут надо сказать, что у Лукашенко хорошие спецслужбы и хорошая армия. У него реальная 100-тысячная армия, которая реально занимается спецподготовкой, а не покраской газонов.
Кстати, о спецслужбах. Была одна история, в которой я задействовал свои связи с Лукашенко и его окружением. Мой московский знакомый гнал машину через Белоруссию, и его остановил инспектор. Обнаружил какие-то нарушения. Тут мой приятель по привычке вытащил 100 баксов. Дал ему. Тот вызвал несколько человек. Приятеля забрали и завели уголовное дело по факту дачи взятки должностному лицу. Товарищ не сразу сообразил, что происходит, и признал, что давал 100 долларов. Упирал на то, что это не взятка: он якобы рассчитывал, что милиционер сам пойдет и внесет эту сумму в сберкассу. Главное, он признал сам факт. И представьте, его посадили на несколько лет за взяточничество. История, которой просто не может быть в Москве. Кроме как если это подставная история, намеренная провокация. А здесь история была ординарная, не подставная. Обычный инспектор, который вроде бы мог взять деньги. Но воспитание не позволило. Воспитание у спецслужб совершенно другое. Они реально боятся. Их проверяют. В этом смысле в Белоруссии ситуация куда лучше.
В итоге моему приятелю все-таки помогли освободиться. Но для этого надо было дойти до Лукашенко лично. Никакие министры ничего не могли сделать. Вытащили парня с большим трудом, хотя история не стоила и выеденного яйца.
Такова особенность белорусской системы. Поэтому у них в армии есть топливо, в отличие от армии нашей страны, где добывается нефти и газа столько, что на них сидит пол-Европы. У нас не находится для самолетов горючего, а там есть топливо и для самолетов, и для танков, и для прочих машин. Они занимаются реальной боевой подготовкой.
Казалось бы, кому противостоять? А тут может опять сказаться лунатическое предвидение Лукашенко.
Была такая история. В России случился очередной политический кризис. Были какие-то контры между Думой и правительством. Я выступал утром в прямом эфире ОРТ, в студии «Россия», и меня спросили из студии Останкина: «Алекс, а вы не боитесь, что такое противостояние может привести, как многие говорят, к гражданской
войне?» И тогда я ответил: «Я не исключаю никакого развития событий. Надеюсь, не дойдет до хаоса. Но если хаос у нас случится, то так же, как в 68-м году чехи, мы попросим интернациональную помощь. Обратимся к Лукашенко, пусть он вводит войска и наводит здесь порядок». Диктор ошалел и говорит: «Но белорусские войска — это же иностранные войска». Я возражаю: «Ну какие это иностранные войска? Ну что вы? Когда это Белоруссия для нас иностранной стала? Мы с удовольствием напишем письмо от имени группы депутатов, обратимся к Лукашенко за поддержкой. Как, помните, в 68-м году группа товарищей во главе с Василом Биляком написала советским товарищам и попросила помочь в это трудное время. И советские товарищи, помните, откликнулись. И мы подпишем». В общем, ведущая была вынуждена прервать этот разговор: «Ну, мы заканчиваем наше интервью с депутатом Филатовым».
Я вернулся в Думу. Изучаю реакцию товарищей. И только один человек, по-моему, отреагировал на это адекватно, повеселился, поулыбался. Ко мне подошел, говорит: «Слышал. Ну прикол ты дал!» И все. Больше никакой реакции не было. Ну, сказал и сказал.
Через полгода у меня была встреча с Лукашенко, и он попросил: «Ну не подводи меня, Алекс. Ну что ты там нагородил — белорусские танки, которые будто бы за вечер из Минска доедут до Москвы». Я возражаю: «А что, переход недалекий, из Минска они будут быстро». И тут он говорит: «Ну, вообще-то, за несколько часов они не дойдут. Нужен хотя бы день».
Так что мы не знаем, какое мистическое предназначение есть у белорусской армии. Может быть, такое. Сей- час-то постабильнее, но почему в 1998,1999 годах здесь не мог быть хаос? Мог быть. На фоне импичмента, дефолта, черного четверга или вторника, да всего, что угодно. И конечно, белорусская мобилизованная родная армия, говорящая на том же языке, принималась бы «на ура». Это фактически наша армия, но выведенная за границы страны. Разумеется, никто бы не стрелял, парад белорусских танков носил бы чисто символический смысл, естественно, никто воевать не собирался. Но демонстрация силы охладила бы страсти. Кто знает…
Сегодня это кажется странным. Завтра может быть по-другому. А в конце 90-х годов, на фоне тогдашнего запредельного недовольства властью, белорусских военных с цветами бы встречали. Они что, шли бы как завоеватели? Конечно, нет! Они стали бы символом патриотической власти, восставшей против власти прозападной, компрадорской. Лукашенко выступал бы как патриотический лидер в противовес, как газета «Завтра» любит говорить, оккупационному режиму.
Конечно, Александр Лукашенко символизирует патерналистскую власть. Отец народа. И в то же время это человек заводной, непосредственный, с юмором. Весьма обаятельный в общении. Не зря он нравился избирателям. Не будем забывать, его избрали в Верховный Совет на основе истинной демократии, без подтасовок. И так же избрали первый раз президентом. Он не захватил власть. И он сделал практически невозможное: получил свыше 80 процентов, не имея так называемого административного ресурса.
Другой разговор, что он же сам и свернул все эти демократические процедуры. Тут вступили в силу законы компенсаторики, когда натуральное дитя демократии становится в итоге могильщиком этой демократии — в ее западническом понимании. Но в 1996 году, когда он сворачивал демократию, я был на его стороне. В той ситуации надо было дать людям выжить.
Вместе с тем, надо иметь стратегию, как потом это дело размораживать. Анестезия хороша во время операции. Белорусская заморозка была уместна, потому что по живому резать, как в России, тоже не дело. Но нельзя держать под анестезией человека всегда, всю жизнь.