Рубрика: Читальня

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАКАНУНЕ. ЛЕНИН, КЕРЕНСКИЙ И ПРАВЯЩАЯ ЭЛИТА ДО ВТОРОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

ГЛАВА I. КЕРЕНСКИЙ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ. МАСОНЫ. ОБЩЕСТВЕННАЯ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

    Весной 1899 года Александр Керенский с золотой медалью закончил классическую гимназию в г. Ташкенте. Поступление в Императорский Санкт-Петербургский университет было согласованным решением всей семьи. Разногласие вызвал факультете: Саша видел себя студентом юридического факультета, но родители настаивали на историко-филологическом. В августе 1899 года Керенский стал студентом историко-филологического.

    События повернулись таким образом, что первокурсник Александр Керенский сразу окунулся в политические события. В феврале 1900 года, накануне первой годовщины студенческой забастовки, в университете стали появляться рукописные объявления, извещавшие о предстоящей сходке. 7 февраля, в час дня, в одной из аудиторий собралось более сотни человек, но желающих принять участие в протестной выходке становилось всё больше и собрание было перенесено в вестибюль и на лестницу главного входа. Вмешательство ректора смогло изменить ситуацию лишь после двух часов переговоров с зачинщиками сходки. Керенского эти события поразили в самое сердце и оставили отпечаток навсегда: он почувствовал себя актером, играющего главную роль в важном спектакле. Об этом сильном чувстве Керенский впоследствии вспоминал: “Да, в первый раз сходка производит какое-то особое “грандиозно-подавляющее” впечатление. Чувствуешь, что перед тобой сила, сила могучая, сила, стремящаяся к свету, сила, может быть, ошибающаяся, но самоотверженная, идеально-честная, сила неудержимая!” Тогда Керенский ясно осознал, что не подмостки императорских театров, а политическая трибуна сулит настоящее признание. По свидетельству очевидцев, когда у Керенского этого чувства не возникало, он его искусственно стимулировал: вокруг него постоянно витал острый запах этилового эфира, который токсикоманы той поры просто вдыхали для поднятия жизненного тонуса, либо разводили кокаин в эфире для употребления внутрь. Кокаин, наряду с красным знаменем и требованием гражданских свобод, следует признать символами эпохи трех русских революций. Повальное увлечение символикой этой революционной триады было той трясиной, в которой канул легитимный государственный порядок самодержавной власти.

ЭПИЛОГ. СУДЬБЫ ЛЮДЕЙ: КЕРЕНСКИЙ, ЛЕНИН, СТАЛИН И   ДРУГИЕ

       Дни «Корниловского мятежа» были историческим водоразделом, который четко отграничил период Февраля от времени Октября: они стали пиком политического авторитета Керенского, после которых его популярность в обществе стремительно пошла вниз, а Ленин и большевики набирали политический вес. После этого события армия уже не доверяла Керенскому: Керенский использовал падение генерала Корнилова для усиления политического влияния большевиков на общество. Аналогичная ситуация повторилась немногим более шести лет спустя. Сотрудник МИД СССР Г. Беседовский вспоминал: «Троцкий…буквально в несколько минут мог овладеть властью в период времени с 28 декабря 1923 года по 12 января 1924 года». Ввиду невменяемого состояния Ленина переход власти должен был пройти в форме дворцового переворота, то есть по сценарию революция сверху с арестом членов Политбюро. На стороне Троцкого выступили командующий Московским МО Н. Муралов, начальник ГлавПУР РККА А. Антонов-Овсеенко, Г. Пятаков, К. Радек, командующий Западным фронтом командарм 1-го ранга М. Тухачевский, а также в полном составе Школа ВЦИК в Кремле – кремлевские курсанты. В 1937 году состоялся разговор Сталина с Радеком; генсек обвинял заведующего Отделом международной информации в следующем: «В 1924 году ты был секретарем подпольной группы Московского округа. На тебя Троцкий возложил решение задачи наладить связь с Тухачевским и его союзниками – Ф. Раскольниковым, А. Корком, В. Путной». Троцкий с 20 декабря 1923 года по 17 апреля 1924 года находился в Сочи. При отсутствии его прямого руководства переворотом военные не поддержали названных выше заговорщиков, время ушло, и переворот не случился. Показания Радека подтверждает двойной агент, белый генерал-эмигрант Скоблин, который докладывал весной 1936 года и в декабре т.г. главе нацистского СД Р. Гелену о том, что маршал Тухачевский подготовил на 16 декабря 1936 года военный заговор против Сталина. Тухачевский, как пишет Скоблин, вовсе не лидер национальной партии, а организатор заговора вместе с К. Радеком, чтобы вместо Сталина поставить Троцкого. Генерал Скоблин, «белый комендант Крыма», являлся представителем РОВС (председатель – генерал Кутепов) и двойным агентом НКВД и СД РСХА. 24 января 1937 года в судебном заседании К. Радек подтвердит существование военно-троцкистского заговорщицкого блока, включая зарубежные контакты однополчан по Петровской гвардейской бригаде – Кутепова и Тухачевского. У Керенского был один шанс, реализация которого зависела в конце октября от генерала конного корпуса. Своим приказом Керенский направил корпус на столицу с целью вернуть себе власть. Между Царским Селом и Пулково 30 октября ст.ст. военная стычка казаков и матросов закончилась вничью: Керенский, переодевшись матросом, 1 ноября бежал на автомобиле в Гатчину, а генерал Краснов ушел на Дон. Его многотомный роман «От белого орла до красного знамени» вызвал любопытство Сталина: полистав роман, генсек бросил: «Роман, как и сам генерал, дерьмо…» Сталин прекрасно понимал, что Керенский сдал власть Ленину способом «революция сверху». Вместе с тем власть Ленина и небольшой большевистской партии в крестьянской стихии провинциальной России не могла выглядеть «всерьез и надолго»: Керенский должен был возвратиться во власть. Об этом свидетельствовал тот факт, что Свердлов, по словам Солженицына, сидел на чемоданах с драгоценными камнями, обеспечивавших большевистской головке безбедное существование на случай экстренного бегства из Кремля, Москвы, из России в эмиграцию.